Рассказы

Потом берёт пинцет и склоняется над собакой.

Это была ошибка оператора станции. Это они неправильно задали координаты точки выхода. А расплатился Шут. Ошибка на пару километров — огромная ошибка в подобной ситуации. Я слышал, что кто-то пошёл за это под трибунал. Но я отказался давать свидетельские показания. Мне было просто плохо.

Шут умер через полчаса. Врач успел извлечь не меньше двадцати осколков рёбер — с одной стороны. Но кровь уже было не остановить. Он просто истёк кровью. Я не виню врача: он сделал всё, что смог.

Держи, Шут. И он держал. Тридцать секунд, пятьсот жизней.

В команде должно быть три человека минимум. Снижение расходов. Два человека.

И пёс. Мой пёс. Наш пёс.

Тридцать секунд. Пятьсот человек. Одна собака.

Я ушёл в отпуск через четыре месяца. У нас, пилотов, длинные отпуска, бывают и до полугода.

Однажды я шёл домой, срезая путь через мелкие переулки и наткнулся на подонков, которые мучили собаку. Это был большой пёс, помесь овчарки и чего-то дворового. Они накинули на него сеть и тыкали в морду горящим факелом. Он рычал, лаял, скулил и бился, но ничего не мог сделать: сеть была пришпилена к земле.

Не долго думая, я подошёл и со всей силы ударил одного из подонков сзади по почкам. Он повалился, как сноп, судорожно хватая воздух. Второй бросился на меня, и наткнулся носом на мою ногу, от его лица осталась кровавая каша. Третий убежал. Я освободил пса. У него были сломаны две лапы — перебиты, опалена шерсть, в одном месте до мяса, на боку чернела рваная рана. Унося скулящую собаку, я ударил ногой первого подонка, всё ещё лежащего на земле. По-моему, я сломал ему несколько рёбер.

Я выходил пса. Я назвал его Джокер, потому что он был очень похож на Шута. Они были одной крови. Он умный, сильный и здоровый, хоть и остался хромым на одну лапу на всю жизнь. Он верный.

И если когда-нибудь мне понадобится его помощь, если когда-нибудь я скажу ему: «Держи», я знаю, что он будет держать до самого конца — насколько хватит его собачьих сил.

Песня о любви к лошадям

Рассказ написан для конкурса «Расписная грелка-2008». Тема — иллюстрация с изображением девушки с бас-гитарой. Рассказ занял 46-е место в финале.

Налей ещё, Сэм. Ага, хватит, хватит. Спасибо.

Так вот, на чём я остановился? Ещё не начинал? Ну да, может, и так.

Мы ж с тобой давно знакомы, да, Сэм? Ты ж сразу поймёшь, что я не вру, правда? Я просто не знаю, надо рассказать кому-нибудь, но никто слушать не будет. Да, ты выслушаешь, я знаю.

Нет, больше не наливай, пусть стоит так. Захочу, попрошу.

В общем, это началось 6 марта прошлого года, давненько уже. Точно помню дату, потому что это был тот самый концерт. Джазовый. Ты же знаешь, Сэм, я не очень люблю куда-то ходить. Но Салли сказала, что хочет пойти. Она меня иногда куда-то вытаскивает, чтобы я совсем не отсидел себе всё, ха-ха. Да, не очень смешно.

Ну, театр я не люблю совсем. Я там засыпаю. А тут — вроде джаз, музыка приятная, почему бы и не сходить. Конечно, я бы лучше посидел у телевизора, сам понимаешь, регби бы посмотрел или фильм какой, пивка бы выпил. Но надо иногда сделать жене приятное.

Ну, мы пошли. Это клуб был, на Ройфах-авеню. Я потом подумал, что название какое-то очень немецкое, потому и запомнил. Мы на такси доехали, Салли решила, что так лучше. Если я там выпью, некому будет обратно за рулём сидеть. Вышли, так я даже внимания не обратил на название клуба, зато увидел большую афишу. На ней было написано «6 марта», я как раз подумал, что это сегодня. Поэтому и запомнил. И ещё — «Мир абсолютного джаза». Это название концерта такое.

Клуб хороший оказался. Тихий такой, спокойный, народа не так и много. Музыка какая-то играет, фоновая. Я-то думал, тут будет толпа, песни будут орать. Мы сели за столик, нам принесли выпить. Мы немного раньше пришли, так жена программку листала — их по всем столикам разложили. Ей какая-то команда очень нравилась, я названия не запомнил. Что-то такое длинное, чуть ли не из десяти слов. Я не понимаю, как можно группу так назвать, чтобы не выговорить было. Ну да ладно.

В общем, начался концерт. Клуб в последнюю минуту заполнился, и ещё пока первые музыканты настраивались, люди подходили. Места вдруг раз — и не стало. За наш столик два чёрных сели, ну, приличных таких, немолодых уже. Поздоровались вежливо, шляпы приподняли. Один шляпу снял и на столик положил, а второй так в шляпе и сидел до конца концерта. Я потом подумал, что они как братья-близнецы: одинаковые клетчатые пиджаки, шляпы с ленточками, бабочки. Смешные такие.

Первыми какие-то молодые ребята играли, мне не понравилось совсем. Очень быстро, нечётко как-то. Мне казалось, что они по нотам не попадают. Я, вообще, не музыкант вовсе, но чувство ритма есть, а эти сбивались. А все им аплодировали, будто так и надо.