Рассказы

Все-таки она жила не в номере мотеля, а в тихом пригородном районе Оринджа. Как только она открыла дверь, он перепрыгнул через низкую живую изгородь, окаймлявшую лужайку и ворвался в дом. Она дико заорала. Он закрыл ей рот рукой; во-первых, хотел, чтобы она перестала кричать. Во-вторых, когда он продумывал логистику своего запланированного изнасилования, он понял, что на самом деле она ему совсем не нужна. Ему нужна была не проститутка, а ее промежность, кожа между ног. Поэтому вместо того, чтобы повалить ее на пол, он усилил давление рукой на ее рот, а другой рукой схватил за затылок и свернул ей шею.

А потом покромсал.

Прихожая покрылась лужицами крови. Даже вырезанная из тела, будто опухоль, ее промежность была нестерпимо сексуальной. Он ничего не мог с собой поделать и, убедившись, что дверь заперта, быстро стянул штаны.

Закрыв глаза, держа перед собой обеими руками кусок плоти, он стал тереться о него своим пенисом. Пах был именно таким, каким он его помнил - теплым и мягким, не похожим ни на что другое в этом мире. Он почти сразу же достиг оргазма, не в силах сдержаться и продлить удовольствие.

Он открыл глаза и с восхищением наблюдал, как его сперма впитывается в кожу.

Часть его была в ужасе от того, что он сделал. Он уставился на изуродованное тело Джен, испытывая отвращение, омерзение, глубокое потрясение, не в силах поверить, что действительно убил ее, но затем перевел взгляд на вырезанную окровавленную промежность в своих руках и понял, что поступил правильно.

Это было единственно правильное решение.

Он еще раз кончил перед уходом.

А потом еще раз на кухне.

Рид хранил ее в холодильнике.

Он пользовался ею несколько раз в день - утром, днем и вечером - и где-то на третий день понял, что больше уже не думает о том, чтобы найти женщину. Ему нужна была не любовь, не дружеские отношения, а секс, чистый и простой, и вырезанная промежность Джен удовлетворяла все его потребности. Она давала ему все, чего он хотел, все, чего он желал, доставляла ему такое удовольствие, с которым ни Фелиция, ни его собственные руки никогда не смогут сравниться.

Неделю спустя он обнаружил, что мясо под кожей начало гнить.

Он только попользовался ей, только разогрел холодную промежность своей горячей похотью, только понаблюдал бесконечно завораживающее зрелище процесса всасывания семени в гладкую безликую кожу, когда почувствовал в воздухе легкий запах разложения, едва уловимый намек на разрушение тканей и начинающееся гниение. Конечно, он сразу понял, что это такое, но ему не хотелось в это верить, и он выбросил эту мысль из головы, положив промежность Джен обратно на среднюю полку холодильника рядом с молоком.

Но когда позже той ночью он снова вынул промежность, то сначала перевернул ее, изучая рваную внутреннюю поверхность, в которую обычно погружал руки, когда прижимал кожу к своему пенису. Красные края неумело срезанного жира и мышц начинали приобретать серовато-коричневый оттенок. Он осторожно дотронулся до этого места пальцем. Плоть показалась ему слегка затвердевшей, как будто высыхала.

Он запаниковал. Рид не был ни врачом, ни ученым, черт возьми, даже мясо никогда не разделывал. Он не знал, что делать, не знал, как долго части тела остаются свежими и как уберечь их от гниения. Ему стало физически плохо при мысли о потере кожи. Он уже подумывал заморозить ее, герметично запаковать и положить в морозилку, и вынимать только тогда, когда ему сильно захочется заняться сексом и он больше не сможет сдерживаться, но Рид знал, что это не сработает. Во-первых, замораживание только продлит распад, но не остановит его. А во-вторых, он пользовался промежностью Джен три или четыре раза в день. Даже если бы он решился разрезать ее пополам - что само по себе сомнительно, - он все равно будет доставать каждый кусок из морозилки по крайней мере один или два раза в день.

Он должен был придумать что-то другое.

Его осенило, когда он кончал.

Кончив, Рид положил плоть на кухонный стол и достал свой самый острый нож.

Аккуратно отсепарировав кожу, он отделил ее от мяса, получив в итоге один сморщенный эпидермальный лист.

К этому времени крови уже не осталось, а жир и мышцы легко отделились от кожи, гораздо легче, чем он ожидал. Он работал медленно, боясь поцарапать или вовсе прорезать кожу, стараясь аккуратно удалить гниющий материал под ней. Он еще не решил, что потом делать с кожей, подумывал высушить ее, как пергамент или вяленую говядину, чтобы она не сгнила, но решил, что у него будет время разобраться с этим позже. Уже то, что он сейчас сделал, даст ему несколько дополнительных дней, может быть даже несколько недель. За это время он сможет провести нужные изыскания и выяснить, что необходимо сделать.

Удивительно, буквально недавно он обкончал промежность, но ни на передней, ни на обратной сторонах выкроенной кожи не было никаких следов его спермы. На кусках мяса тоже ничего. Он в очередной раз поразился тому, как кожа, казалось, легко и просто абсорбировала и усваивала его сперму.