Рассказы

Невозможно описать, какое впечатление это зрелище произвело на короля! С самого утра фантастика так тесно переплелась с действительностью, что вид простертого в крови несчастного животного привел его в ужас: ему казалось, что лань вот-вот примет человеческий облик и встанет перед ним как видение. Устремленный на него взгляд умирающей лани еще больше усилил его тревогу — столько тоски и страдания застыло в ее глазах. С этой минуты у него не осталось сомнений, что Марии угрожает опасность; он вскочил на другую лошадь, велел части свиты сопровождать тело дона Эрнанда, а сам с другой ее частью поспешил в Сантарен.

Проехав несколько льё и не в силах совладать с охватившим его нетерпением, он назначил охотникам, не успевающим за ним, ибо их лошади были не так хороши, как у него, встречу в Сантарене, а сам пустил коня в галоп. Страшное предчувствие гнало его вперед, и он горько упрекал себя, что не уступил настояниям Марии. Временами надежда возвращалась к нему, он дышал свободнее, словно избавившись от страшного сна, но вскоре, как спящего, вернувшегося к прерванному сновидению, ужас охватывал его с новой силой и он опять вонзал шпоры в коня, летевшего со скоростью ветра.

Наступила ночь. Дон Санчо не сдерживал коня, напротив, безумная скачка под покровом тьмы приняла еще более мрачный и еще более фантастический характер. Его разгоряченному воображению представлялось, что деревья по краям дороги принимают образы чудовищ, выступающих из земли и преследующих его по обочинам; наконец, в первых лучах луны он различил колокольни Сантарена. Весь путь он проделал за шесть часов, а накануне затратил на него целый день.

Подъехав к дому Марии, дон Санчо слез с лошади и, бросив ее без привязи, направился к маленькой калитке, через которую он обыкновенно входил, когда приезжал ночью. Отворив калитку, он затаил дыхание, прислушиваясь с беспокойством, нет ли какого-нибудь шума, подтверждающего его страхи. Всюду царили тишина и спокойствие. Дон Санчо почувствовал некоторое облегчение.

При входе в сад король машинально взглянул в сторону беседки, обсаженной гранатами и жасмином, — любимого места отдыха Марии; ему показалось, что она сидит там в той позе, в какой он тысячу раз ее видел, и он, свернув с дороги, направился туда, но при его приближении видение стало терять свои очертания. Он подошел к беседке и увидел, как то, что он принимал за человеческую фигуру, рассеивается как туман; ему даже померещился жалобный стон, и он содрогнулся, но, оглядевшись по сторонам, ничего не заметил, кроме легкого расплывчатого облачка, стелющегося по земле подобно складке платья, и стал подниматься по лестнице крыльца, а облачко поднималось вместе с ним, как бы указывая дорогу. У двери оно замерло, будто не осмеливалось войти, и дон Санчо снова услышал жалобный стон. Он тотчас кинулся к двери и почувствовал прикосновение к своему лицу влажных от росы волос; но ощущение было столь мимолетным, что он усомнился в его реальности. Дверь отворилась, облачко скользнуло по полу и через открытые внутренние двери долетело до покоев Марии. Дон Санчо следовал за этим странным проводником, и холодный пот катился с его лба, а колени тряслись. Подойдя к спальне, он остановился на пороге. Облако проникло за полог кровати и пропало. Дон Санчо замер не дыша и только обводил глазами комнату, которую едва освещала лампада, стоящая у ног Мадонны; все вещи были на своих местах, все вокруг казалось спокойным, и он стал медленно приближаться к кровати, сдерживая собственный вздох, чтобы услышать молодое легкое дыхание Марии. Ни единый звук не нарушал тишины ночи. Дрожащей рукой дон Санчо откинул полог: Мария лежала на кровати. Он склонился над ней и не услышал дыхания. Губами он дотронулся до ее губ — они были ледяные. Он сорвал покрывающую ее простыню — кровать была залита кровью. С криком отчаяния он бросился к Мадонне и при свете лампады увидел, Что спящей Марии была нанесена рана прямо в сердце. Обе части жуткого сна сбылись.

Дон Санчо стал звать на помощь. На крик прибежали служанки Марии, но все было бесполезно: Мария была мертва, убитая одним ударом, таким умелым, что она даже не успела вскрикнуть, и женщины, спавшие в соседней комнате, ничего не слышали.

Всю ночь король провел у изголовья постели своей возлюбленной, вынашивая планы мести, тем более страшные что он, хотя и не знал имени убийцы, догадывался, откуда был направлен удар. На рассвете прибыла его свита с телом дона Эрнанда. Дон Санчо приказал положить оба тела на парадные ложа, а сам во главе своего небольшого отряда отправился в Лиссабон.

Подъехав к городским воротам, он нашел их запертыми. Король объехал вокруг города, никого не встретив: везде только камни, железо, дерево. Он затрубил в рог и не услышал никакого ответа — можно было подумать, что город вымер или заколдован.

Не имея войска, не в силах ничего предпринять, он решил ехать в Коимбру и возвратиться с гарнизоном этой крепости. Он прибыл туда на следующее утро. Ворота Коимбры были закрыты, как и ворота Лиссабона.