Рассказы

Бланш и двое друзей спешились около замка, где уже разместились член Конвента Дельмар и генерал Шерен. Наши герои предпочли бы занять помещение в городке, подальше от всех, но побоялись вызвать подозрения; им были приготовлены комнаты, соответствующие их высокому званию, и пришлось там разместиться. Оливье проводил девушку в свою комнату, предложил ей прилечь на кровать не раздеваясь, чтобы она хоть несколько минут насладилась отдыхом, столь необходимым для нее после всех ужасов, которые ей пришлось испытать прошедшей ночью, а сам отправился с отчетом об успехе своей операции к только что приехавшему в Ла-Ремодьер генералу Вестерману.

Теперь у него была еще одна цель — он искал какой-нибудь способ спасти юную вандейку, и ему показалось, что существует лишь один выход — лично сопроводить ее в Нант, где жила его семья. Три года он не видел ни матери, ни сестер и, находясь всего в нескольких льё от них, считал вполне естественным попросить разрешение на отпуск, которое он и получил без труда.

Он тотчас же вернулся поделиться этой новостью с Бланш; узнав, что она отправляется под охраной Оливье, девушка совсем перестала тревожиться; вскоре появился д’Эрвийи, отдавший распоряжения по поводу завтрака.

— У нас была этой ночью грустная операция, — сказал он, обращаясь к другу, — она больше пристала бандитам, чем солдатам Республики!..

С этими словами он отцепил широкую изогнутую саблю, висевшую у него на боку, наполовину вытащив из ножен клинок дамасской стали, украшенный арабской вязью.

— Слава Богу, мне не пришлось еще испытать твою прочную закалку на этих несчастных крестьянах, — продолжал он, слегка проводя пальцем по свеженаточенному лезвию, — но я предчувствую, что вскоре это предстоит... Впрочем, — произнес он уже более равнодушным тоном, — не на нас падет пролитая кровь, ведь мы только подчиняемся полученным приказам, смягчая их, насколько это в нашей власти.

В эту минуту на пороге появился народный представитель Дельмар. Его зловещий вид поверг Бланш в трепет еще до того, как она узнала, кто он.

— Ну-ну, гражданин генерал! — обратился он к Оливье. — Ты уже собрался нас покинуть? Но ты так себя замечательно проявил этой ночью, что я ни в чем не могу тебе отказать; однако я несколько сердит на тебя за то, что ты упустил маркиза де Больё.

Бланш опустилась на стул: дрожащие ноги ее не держали.

— Я, впрочем, приготовил великолепный прием этому старому безумцу, — со злобным смехом заметил Дельмар. — Воздать ему честь поручено взводу стрелков. Но что отложено — еще не потеряно! Мы поймаем его позднее. Вот твое разрешение на отпуск, которое я подписал вместе с главнокомандующим, — продолжил он, возвращаясь к делу, которое его привело сюда. — Все в порядке, можешь ехать когда угодно, но перед этим я предлагаю позавтракать вместе у тебя: не хочется расставаться с таким храбрецом, не выпив с ним за спасение Республики и за истребление мятежников.

Для Оливье это проявление уважения к нему было совсем нежелательно. Он посмотрел на Бланш: ей еще удавалось держать себя в руках, однако бледность лица выдавала состояние ее души. Надо было садиться за стол, и девушка, чтобы не оказаться напротив Дельмара, вынуждена была сесть рядом с ним. Она проделала это, еле сдерживая дрожь, но постепенно успокоилась, заметив, что народный представитель интересуется едой гораздо больше, чем сотрапезниками. Оливье уже начал надеяться, что опасность миновала, как вдруг во дворе замка раздался ружейный залп. Бланш побледнела еще сильней, Оливье и д’Эрвийи схватились за оружие, находившееся при них, но Дельмар их остановил.

— Прекрасно, храбрецы! — со смехом воскликнул он. — Прекрасно! Мне нравится, что вы всегда начеку!

— Что значит этот шум? — спросил Оливье.

— Ничего, — холодно ответил Дельмар. — Расстреливают пленников, взятых ночью.

Оба молодых офицера вздохнули, подняв глаза к Небу, а Бланш не смогла удержать возгласа страха и страдания. Только тут член Конвента обратил на нее внимание.

— Черт возьми! — произнес он с насмешкой, пристально глядя ей в глаза. — Какой взрыв чувствительности у солдата-республиканца! Ты, конечно, еще очень молод, — добавил он, хлопая ее по плечу, — но ты привыкнешь!

— О, никогда, никогда! — воскликнула Бланш, забыв, насколько опасно для нее выражать свои чувства при подобном свидетеле. — Никогда я не привыкну к такому ужасу!

— Робкое дитя! — презрительно фыркнул Дельмар. — Неужели ты думаешь, что можно возродить нацию, не пролив крови, подавить заговорщиков, не воздвигая эшафотов? Ты когда-нибудь видел, чтобы Революция, несущая миру равенство, обошлась бы без отсечения голов? Горе, горе знатным! Трость Тарквиния отметила их!

На секунду он замолчал, потом продолжил:

— Да и что такое смерть? Сон без сновидения, без пробуждения! Что такое кровь? Красная жидкость, похожая на содержимое этой бутылки и воздействующая на наш разум только благодаря тем представлениям, что мы в него вкладываем.

Он наполнил бокалы.