Рассказы

Потом, грустно помолчав несколько мгновений, он схватился за бизань-топенант и, соскользнув по этой снасти над головами несчастных, которые оставались неподвижными, не смея сделать ни единого шага вперед или назад, достиг конца гика, откуда, даже не дав себе труда прикоснуться к канату, прыгнул в море и вплавь добрался до шлюпки.

И все же, несмотря на бесполезность своих увещеваний, капитан не хотел совсем бросать этих малодушных, не сумевших преодолеть своего страха перед переправой и подвергавшихся теперь еще большей опасности.

Поэтому одна корабельная шлюпка оставалась под кормой вплоть до той минуты, когда яростное пламя, вырвавшееся из иллюминатора кают-компании, сделало ее пребывание там невозможным.

Тем не менее, когда через час после прибытия капитана Кобба на “Камбрию” к ней в свою очередь подошла оставленная у “Кента” лодка, имея на борту лишь одного пассажира — солдата, которого все же удалось склонить к переправе, капитан “Камбрии” не позволял матросам и офицеру с нее подняться на борт, пока он не выяснил, что ею командует молодой лейтенант Томсон, проявивший себя в этот день замечательным рвением и самоотверженностью».

IV

ВЗРЫВ

Трудно описать, что творилось на борту «Камбрии» в то время, когда друг за другом к ней прибывали шлюпки, приносящие женщинам и детям вести о том, что они стали вдовами и сиротами или что Господь сжалился и вернул им оставшихся в живых мужей и отцов.

Но вскоре и горе и радость утихли при виде зрелища, который представлял собой «Кент».

Ко времени, когда последняя шлюпка причалила к «Камбрии», пламя, уже достигшее верхней палубы и полуюта корабля, с быстротой молнии взметнулось до верха его мачт.

Судно превратилось в сплошную громаду огня, охватывающего небо и полыхающего так ярко, что на «Камбрии» все было освещено как днем — и люди, и предметы.

Флаги бедствия, поднятые утром, продолжали развеваться среди языков пламени и колыхались там до той минуты, когда мачты, воспламенившись сами, рухнули среди бушующего пожара, как колокола собора.

Наконец, в половине второго ночи огонь добрался до порохового погреба и раздался взрыв, каким-то чудом задержавшийся до этого момента, и завершающий этот траурный фейерверк чудовищный сноп — пылающие обломки одного из самых прекрасных судов английского флота — взлетел в небо.

Вскоре все погасло, все стихло и удовлетворенное море погрузилось в безмолвие и мрак.

Тем временем «Камбрия» постепенно распустила паруса и, быстро набрав скорость в девять—десять узлов, взяла курс на Англию.

Скажем теперь несколько слов об этом судне, его капитане и обстоятельствах, позволивших ему оказать помощь людям с потерпевшего бедствие «Кента».

Как мы уже говорили, «Камбрия» была небольшим бригом водоизмещением двести тонн; она направлялась в Веракрус под командой капитана Кука; экипаж ее состоял из восьми человек, а на борту находились тридцать корнуоллских шахтеров и несколько служащих англо-мексиканской компании. В то утро, когда произошла катастрофа, «Камбрия» шла под ветром тем же курсом, что и «Кент», но на большом расстоянии от него.

Однако Провидению было угодно, чтобы гигантская поперечная волна расколола правый фальшборт «Камбрии»; капитан Кук, чтобы уменьшить нагрузку на судно, приказал лечь на другой галс, и бриг таким образом оказался в поле зрения «Кента».

Читателю уже известно, каким образом капитан Кук предоставил убежище несчастным жертвам кораблекрушения.

Теперь же следует рассказать вот о чем.

В то время как состоявшая из восьми человек команда брига управлялась со снастями, тридцать корнуоллских шахтеров, разместившись на вантах и рискуя жизнью, проявляли свою общеизвестную в Англии физическую силу: как только волна откатывалась, они хватали очередную жертву кораблекрушения за руку, за одежду или даже за волосы и втаскивали на палубу. Кроме того, мы видели, с какими возражениями капитан Кук принимал последнюю шлюпку, прибывшую с «Кента».