Рассказы

Тот, увидев, что речь идет о людях с потерпевшего крушение английского судна, отдал документ лейтенанту Тауэрсу, командовавшему отрядом в Раму; лейтенант Тауэре, призвав заминдара, расспросил его и, заметив недоговоренность в его ответах, тотчас же послал Маккею лодку, эскорт, провизию и деньги.

Кроме того, он дал начальнику эскорта письмо для Джона Маккея, который, не видя заминдара в деревне, сильно забеспокоился.

Двадцать второго вечером, видя, что обещанной лодки нет, и слыша каждый раз, когда он приходит к заминдару, что того нет дома, Джон решил, не считаясь с риском, отправиться на следующий день в Раму.

Чтобы запасы продовольствия, которые нужно было сделать для этого, не выдали Джона, каждый из его спутников сберег часть своего ужина и отложил ее про запас; после чего второй помощник лег спать рядом с собранной провизией.

На следующее утро он должен был отправиться в дорогу.

Однако он не успел заснуть, как в дверь к нему постучали: явился посланный за ним эскорт и прибыла лодка.

На следующее утро Маккея и его товарищей повезли из деревни в Раму, и в полдень они прибыли туда.

Лейтенант Тауэре находился на берегу реки, ожидая потерпевших кораблекрушение; он тотчас же повел их к себе домой.

Госпожа Бремнер расположилась в отдельной комнате, а всех остальных Тауэре разместил по всему дому.

Три дня они не хотели думать ни о чем другом, кроме как о восстановлении своих сил, и в течение этих дней, как рассказывает Джон Маккей, лейтенант лично заботился о них, был их хирургом и даже поваром.

Двадцать шестого их всех посадили в две шлюпки и 28-го доставили в Читтагонг, где начальствовал лейтенант Прайс.

В Читтагонге их приняли так же радушно, как и в Раму, и Прайс делал для них то же, что Тауэре.

После однодневного отдыха, в котором он очень нуждался, Джон Маккей явился к судье округа Илламабада г-ну Томсону и дал ему показания.

Тот сразу же отправил отряд для охраны севшего на мель корабля, чтобы положить конец продолжающемуся разграблению злосчастного судна.

Затем был составлен точный отчет обо всем происшедшем; его подписали г-жа Бремнер — вдова капитана, Джон Маккей — второй помощник капитана, и Томас Джонсон — канонир.

Этот отчет был отослан в Мадрас судовладельцам.

Через неделю, почувствовав, что силы к нему вернулись, Джон Маккей отправился в дорогу, чтобы вернуться к тому месту, куда море выбросило «Юнону», и спасти то, что на ней еще оставалось.

Это происходило 8 августа.

Он отплыл в шлюпке, захватив с собой плотников и весь необходимый инструмент.

Двенадцатого августа он прибыл в Раму и остановился отдохнуть у лейтенанта Тауэрса, а 14-го продолжил свой путь, воспользовавшись паланкином; 17-го он добрался до бухты, где сел на мель корабль (с тех пор ее стали называть бухтой «Юноны»).

На берегу были построены два шалаша, и на следующий день все дерево было уложено там в штабеля.

После этого был разожжен костер и с помощью огня добыто из старого каркаса то единственное, что имело еще в нем ценность, — металл.

В начале ноября капитан Галловей привел свой корабль «Реставрация» в бухту; его прислали из Калькутты за металлом и деревом.

Двадцать пятого ноября все было погружено, и в тот же день «Реставрация», забрав с собой Джона Маккея, подняла паруса и отправилась в Калькутту, куда и прибыла благополучно 12 декабря 1795 года.

А теперь, если читателю угодно знать, что случилось в дальнейшем с главными участниками этой страшной катастрофы, расскажем ему об этом.

Джон Маккей, полностью оправившийся после кораблекрушения, в начале 1796 года был назначен капитаном одного из судов Ост-Индской компании, и это судно, посланное в Европу, прибыло туда в августе 1796 года.

Госпожа Бремнер, восстановив силы и здоровье, вскоре стала еще красивее и привлекательнее, чем она была прежде, и удачно вышла замуж.

Наконец, юнга, так сильно боявшийся тигров и имевший еще больше оснований точно так же бояться моря, остался в Читтагонге; там он прожил всю жизнь до самой смерти, честно занимаясь ремеслом торговца, продающего свой товар вразнос; нет сомнения, что он избрал это занятие в память о тех португальских торговцах, которые так хорошо его приняли в тот вечер, когда индусы бросили Джона Маккея и его самого на произвол судьбы.

«Кент»

I

«КЕНТ»

Первого марта, в десять часов утра, великолепное трехмачтовое судно, на котором были убраны и взяты на нижние рифы главные паруса, спущены брам-реи, задраены кормовые иллюминаторы, а все вахтенные матросы привязаны к предохранительному канату, натянутому вдоль палубы, лежало в дрейфе под одним лишь грот-марселем с тремя забранными рифами, борясь с едва ли не самым страшным ураганом из всех, какие когда-либо вздымали гигантские волны Бискайского залива.

Это был «Кент», великолепный корабль английской Ост-Индской компании, находившийся под командованием капитана Генри Кобба и направлявшийся в Бенгалию и Китай.