Рассказы

Барышня

У бабки Меланьи был обширный двор с таинственными закоулками. На нем с самого раннего утра и до заката солнца разгуливали куры. Это были простые и добрые куры. Они разгребали навозные кучи, грелись в горячей пыли, лениво перебрасываясь друг с другом незамысловатыми новостями.

Больше всех знала новостей Хохлатка. Она умела забавно рассказывать и тараторила без умолку. Подруги слушали ее всегда с удовольствием.

«Что за умница наша Хохлатка, — думали они. — И откуда она все знает?»

Петух, гордый красавец, проникся к Хохлатке особым расположением и всегда норовил выбрать местечко рядом. Такое соседство было для него очень приятным, не то что, например, подле Рябушки, этой дурнушки и тихони.

Что за курица! Ходит — молчит, греется — молчит. И место себе выбирает где-нибудь в сторонке. Ну кого сможет привлечь такая нелюдимка?

И Петух, найдя лакомый кусочек, никогда не делился им с Рябушкой. Всегда успевали первыми подбежать на его зов другие курицы.

А Хохлатка заважничала. Ходила по двору, поглядывая на всех свысока. Иногда даже постукивала подружек, если они не уступали ей лучшего места на насесте или не освобождали дорогу к кормушке. И куры ничего — терпели.

Однажды ранней весной случилось важное: Хохлатка заквохтала. Подруги заохали: ах какое счастье! Ах какая радость! Что ни говорите, а везет нашей Хохлатке.

— Большому кораблю — большое плаванье, — важно заметила одноглазая Пеструшка.

Петух совсем ошалел от радости и пел даже в неурочное время. Он неотступно ходил за Хохлаткой, ухаживал и заботился, как мог.

Хохлатка гордо принимала знаки внимания и с каждым днем становилась нетерпимей и вспыльчивей. Она ни с кем почти не дружила, никого не подпускала к себе и по каждому пустяку лезла в драку. Но подруги терпеливо сносили ее клевки и всяческие обиды: нельзя волновать Хохлатку!

Все были настолько заняты Хохлаткой, что не заметили, как в одно время с ней заквохтала и Рябушка. Она не лезла никому в глаза, не надоедала своими тревогами, не бросалась в драки, а часами ходила по дворовым закоулкам, раскапывала вкусные вещи и настойчиво звала своих деток. Но их не было. Тогда какая-нибудь озорница, а среди кур были и такие, подбегала и из-под самого носа Рябушки выхватывала находку.

— Что, съела? — злорадствовала одноглазая Пеструшка.

В один прекрасный день бабка Меланья устроила в сарайчике уютное гнездо, положила туда десятка полтора яиц и посадила на них Хохлатку. Хохлатка сначала беспокойно заерзала, потом притихла и умиротворенно прикрыла глаза.

Рябушку же бабка Меланья, к всеобщему веселью, схватила и окунула в кадку с холодной водой, чтобы та больше не квохтала. Куры потешались над Рябушкой. Каждая почему-то считала своим долгом клюнуть ее и погонять по двору.

Обидно было Рябушке. Но и после всех этих неприятностей она продолжала квохтать. Куры решили, что Рябушка — набитая дура и кривляка. Они желали ей еще раз попасть в кадку с холодной водой.

А Хохлатка в это время нетерпеливо сидела в гнезде и прислушивалась к жизни двора. Как хотелось ей туда — на простор, на солнце! Она соскучилась по красавцу Петуху, по его гостинцам, что отыскивал он для нее когда-то. Она вспомнила своих подруг, немного глупых, но добрых, рисовала в своем курином воображении встречу с ними, когда она выйдет из полутемного сарайчика. Конечно, они бросятся к ней, снова начнут заискивать, лебезить и прислушиваться к каждому ее слову.

«Какая, верно, без меня тоска во дворе! — думала Хохлатка. — Как они все ждут меня».

И Хохлатка начинала ерзать по гнезду, ругая яйца, которые нужно так долго парить.

Как-то раз, а это было в самый солнечный день, куры лежали в пыли и наслаждались теплом. Вдруг они увидели, как из сарайчика вышла Хохлатка. Все вскочили, захлопали крыльями, закудахтали наперебой. Откуда-то прибежал взволнованный Петух, остановился неподалеку и нетерпеливо вытянул шею, пытаясь увидеть, что же там, в сарайчике.

Хохлатка высокомерно окинула взглядом подружек, кокетливо кивнула Петуху и стала быстро и ловко прихорашиваться.

Куры благоговейно приумолкли, ожидая, что вот-вот из дверей врассыпную выбегут цыплята и порадуют их веселым писком, таким нежным и трогательным.

Но никто не выбежал за Хохлаткой. Куры переглянулись, они поняли, что Хохлатка бросила недопаренные яйца.

Поднялся ропот.

— Я так и знала! — выкрикнула одноглазая Пеструшка и пребольно клюнула Хохлатку в голову.

Хохлатка вскрикнула от боли и обиды и бросилась под защиту Петуха. Но тот, пряча смущенно глаза, отошел от нее, делая вид, что ничего не заметил.

Из избы вышла бабка Меланья. Она взглянула на Хохлатку и тоже все поняла.

— Ах ты, негодница! — проворчала бабка. — Ах ты, барышня!

Потом взяла Рябушку и посадила в гнездо, где только что сидела Хохлатка.

А через несколько дней Рябушка вышла во двор. За ней, как желтые пушинки, катились на крохотных розовых ножках цыплята.

Куры почтительно расступились перед Рябушкой и ее семьей. Одноглазая Пеструшка умильно сказала:

— Я всегда говорила: Рябушка — просто прелесть.