Рассказы

В общем, потратив десять минут на восторги, мы начали работать. Биггл сказал, что уходит к машине. Дверь нужно было закрыть, потому что если она открыта более тридцати минут, сработает датчик, который Биггл не смог обмануть. Дверь автоматически закроется и заблокируется, а к охране поступит сигнал. На прощание Биггл сказал: держитесь Ллойда. Мы переглянулись, и дверь закрылась. Свет автоматически погас, но у нас были фонари.

Ты можешь спросить, почему нельзя было открыть дверь на следующий день. Ведь Беловски сделал это за пять минут. Дело в том, что код менялся каждый раз автоматически. Данные о новом коде в зашифрованном виде поступали к хранителю. Каким-то образом Биггл узнал, что хранитель смотрит на новый код только непосредственно перед очередной поездкой в прерию, так что риска обнаружить себя, сменив ненароком код, нет. Но проблема была в другом. Беловски открыл дверь, но нет гарантии, что у него получится снова — у интуитов есть свои ограничения. Поэтому стоило открыть её заранее.

А изнутри дверь открывается легко — движением руки. Естественно, когда она не заблокирована по тревоге.

То есть нам нужно было просидеть в закрытом помещении весь день. А на следующую ночь Биггл подъезжает на грузовике, мы грузимся и завершаем операцию.

Но как только дверь закрылась, Беловски задал тот самый вопрос — а как тут с воздухом? Есть ли источник?

И тогда Ллойд ответил: я — источник. За три-четыре часа вы выдышите весь воздух в помещении. Баллоны брать бессмысленно: нужно продержаться около шестнадцати часов. А я, Ллойд, генерирую воздух.

Ты что за чушь несёшь, спросил его Гринвей.

Это не чушь, ответил тот.

То есть мы должны тебя весь день нюхать?

Нет, достаточно находиться в радиусе пяти метров от меня. Я — живой синтезатор воздуха из ничего. Такой у меня дар. Поэтому Биггл и взял меня на дело. Чтобы вы продержались до его возвращения. Уже светает, ночи тут короткие. Осталось не так и много.

Но я подумал о другом. Мне пришло в голову, что можно просто открывать раз в несколько минут дверь и запускать новый воздух — не проще ли так? Беловски пошёл к двери и попытался повернуть ручку. Она не поворачивалась. Мы были заблокированы.

Мы ничего не понимали. Если мы заблокированы снаружи, значит, Биггл тоже не сможет открыть дверь — без интуита, который сидит внутри. У нас было с собой немного воды и еды, но не столько, чтобы продержаться две недели — до очередного визита банковского вертолёта. Конечно, если Биггл не совсем сумасшедший, в такой ситуации он просто разомкнёт сигнализацию и даст дёру. Сам скроется, а мы сядем — но зато останемся живы. Сами мы сделать ничего не могли. Вся сигнализация находилась снаружи.

Нам оставалось только одно — ждать.

И мы ждали. Мы честно ждали. И воздух закончился, как и должно было случиться. И мы сидели вокруг Ллойда и ждали, что сейчас задохнёмся, потому что там, где не было Ллойда, не было и воздуха. Но около него — был. И мы ждали. Разговаривали ни о чём, ели бутерброды, запивали минералкой. Мы надеялись на то, что Биггл что-то придумал, что всё идёт по плану. Что дверь откроется.

Меня беспокоил один вопрос: зачем Биггл приставил к нам Ллойда? Это означает, что он знал о закрытии двери. Почему нельзя было организовать быстрый вынос максимального количества слитков за полчаса? Почему мы не могли остаться снаружи? Почему Беловски не мог открыть дверь во второй раз?

Вопросов у меня гораздо больше, чем ответов. Да и ответы — сомнительны.

Ну ладно. Всё равно мне осталось не больше нескольких минут. Комок уже подступает к горлу, лёгкие чувствуют недостаток кислорода. Главное — успеть дописать.

Я тороплюсь, прости за почерк. В общем, мы сидели всю ночь, и весь день, и снова ночь — и до утра следующего дня. Сидели и ждали Биггла — но он не появился. Никто не появился. И Гринвей двинулся. Он пошёл к этой чёртовой двери. Он вышел из зоны действия Ллойда, и тот сказал — вернись, Гринвей, задохнёшься. И тогда Гринвей развернулся и убил Ллойда. Два выстрела в грудь, один — в живот. Фонарь Гринвея бил нестерпимо, я выхватил свой пистолет, и тут я понял, что Гринвей не собирается меня убивать. Ни меня, ни Беловски. Он застрелил Ллойда, потому что у него что-то щёлкнуло в голове, а Ллойд помешал ему, сказал свою глупую фразу в спину громиле.

Гринвей стрелял в дверь — примерно туда, где находился замок. Это было глупостью. Пули едва-едва оставляли на броне вмятинки. Тогда я встал и выстрелил Гринвею в спину, дважды. Он упал.

Беловски пытался откачать Ллойда, но было поздно. Мы посмотрели друг на друга. Горел лежащий на полу фонарь Гринвея, горел мой фонарь. И тогда я понял, что теперь-то терять точно нечего. Я застрелил Беловски. Ты спросишь — зачем? Он использовал кислород, наработанный Ллойдом. Без него я мог протянуть в два раза дольше.