Рассказы

Что же, дорогой мой. Я отправляюсь. Когда я сяду в машину к Бигглу, я не поцелую его, как обычно. Я пущу пулю ему в брюхо и перетащу его в спальный отсек грузовика. Пистолет с глушителем, работяги в кузове ничего не узнают. Просто когда мы приедем, ими будет командовать не урод в ужасном костюме, а элегантная молодая дама. Я открою дверь, и мы вдвоём с Ллойдом заберём всё.

А потом я убью Ллойда.

Целую тебя, если ты ещё жив. Опускаю вуаль, если мёртв.

Прощай, мой дорогой Б.

Не поминай лихом.

Дорогая А.!

Дышать уже нечем. Я едва шевелю рукой. Но я понял, что нужно делать. Я всё-таки подпорчу этим банкирам удовольствие от того, что у нас не получилось ограбить этот чёртов сейф. Когда я добрёл до двери (сейчас я лежу, дышать очень трудно), я нашёл — нет, не способ её открыть. Видимо, она и в самом деле закрывается насмерть.

Но я нашёл внутренний запор. Чтобы тут можно было забаррикадироваться, укрыться, наверное. Он механический. Я нажал рычаг — и он опустился.

Пусть теперь попробуют открыть свой собственный сейф, суки.

Прости, что ругаюсь.

Прощай ещё раз, дорогая А.

До конвертов далеко ползти, сожму эту бумагу в руке, найдут.

Всё.

Рассказы из цикла «Легенды неизвестной Америки»

Последняя гонка Рэда Байрона

В мире, где когда-то жил-был великан, мы навсегда останемся пигмеями.

Кейт Лаумер «Жил-был великан»

Это история о Байроне. Не о Джордже Гордоне Байроне, английском поэте, а о Роберте Байроне по прозвищу «Рэд», невысоком человечке, загорелом до черноты и хромающим на левую ногу.

Роберт Байрон умер 11 ноября 1960 года в недорогой гостинице в Чикаго, штат Иллинойс. Номер был двухкомнатным, и Байрон как раз шёл из одной комнаты в другую, к своему рабочему столу, когда у него прихватило сердце. Он добрался до кровати, лёг на спину и смотрел в темнеющий потолок, будучи не в силах позвать на помощь. Но это было гораздо позже.

События, о которых я хочу вам рассказать, произошли поздней весной 1958 года близ городка Ганнисон, штат Колорадо, в стороне от федеральной трассы. В Ганнисоне и сегодня живёт от силы шесть тысяч человек, а в конце пятидесятых население едва ли достигало двух тысяч. Тем не менее, уже тогда в городе располагался Уэстерн Стэйт Колледж, престижное учебное заведение, собиравшее абитуриентов со всего штата. Позднее в Ганнисоне появилась даже собственная радиостанция.

Рэд Байрон окончательно ушёл из гонок в тысяча девятьсот пятьдесят втором. Он уже год не садился за руль гоночного автомобиля к тому времени, но лишь в конце пятьдесят второго сказал: всё, больше никогда. И погрузился в руководство собственной командой. Я не знаю, каким он был руководителем, потому что меня это не интересовало. Я вообще не могу представить Байрона за столом, с карандашом в руках, заполняющим какие-нибудь ведомости.

Его последней гонкой в чемпионате Grand National стал пятисотмильный заезд в Дарлингтоне, штат Южная Каролина, 3 сентября 1951 года. Потом врач сказал ему: нельзя, Роберт. У тебя слабое сердце, Роберт, оно не выдержит.

Мне кажется, что его сердце не выдержало в первую очередь отказа от гонок. В те времена гонщики жили скоростью, а не зарабатывали ей деньги. Простите, я опять отвлекусь. Мне сложно рассказывать историю последовательно, потому что в памяти возникают всё новые и новые ассоциации, и каждая мне кажется важной, придающей рассказу полноту и цельность. Так вот, примерно в это же время, о каком я веду речь, в Европе жил гонщик по имени Вилли Мэйресс. Он был пилотом средней руки, но дважды выигрывал знаменитую гонку «Тарга Флорио» и регулярно выступал в заводской команде «Феррари». В 1968 году он, сорокалетний, попал в Ле-Мане в страшную аварию, навсегда лишившую его возможности вернуться в гонки. 2 сентября 1969 года он повесился в гостинице в провинциальном Остенде, оставив после себя записку. В ней говорилось, что он не может гоняться — значит, не может жить. Вот какие были люди.

Возвращаюсь к Рэду Байрону.

Я хочу рассказать вам кое-какие факты из его биографии — это поможет лучше понять его мотивацию, представить выражение его лица, жесты и движения. Я не художник и не могу нарисовать портрет. Мне даны лишь слова, чтобы описать моего героя.