Распутницы

— О, мой рыцарь засомневался в своей миссии?! — Она расхохоталась, не скрывая своей наготы, развалилась поверх лёгких покрывал, которыми они укрывались в такую жару.

Ирка была мастак на всякие «дела». И она, уловив тяжелое настроение мужа, позвала грудным голосом:

— Иди ко мне, мой господин…

— Это я? — спросил Геннадий, уже возбуждённый. Сейчас могло произойти самое главное волшебство…

— Мой господин, я… О-о-о…

Её рука гладила его…

Геннадий подумал: «Сейчас я султан. Моя одалиска исполнит всё, о чём я только мечтаю!»

— Геннадий! — Грубый окрик со двора враз разрушил волшебство.

«Не случится сегодня ничего! Теперь ничего хорошего быть не может в принципе, только плохое!» — со вздохом сожаления подумал Геннадий, поцеловал жену в обнажённое плечо и вышел на балкон.

Внизу стоял один из будущих ремонтников.

— Геннадий, ты когда пойдёшь на квартиру? — прокричал он, почёсываясь.

— Сейчас уже.

— Ты это… Я в магазин сбегаю и приду.

— Хорошо.

— Давай.

Геннадий вернулся в зал, стал одеваться.

— Что, сегодня решишь вопрос с ремонтом? — спросила жена.

— Да. Дел масса, а другого времени нет. Сразу всё навалилось. Плохо у меня на душе, так плохо, что словами не передать.

— Иди сюда, поцелую.

Поцелуй был пресным, но приятным. Всё-таки Ирка — душевная женщина.

Спросила его насмешливо:

— Переживаешь о своих синяках? Думаешь, как поймать обидчиков?

Она шутливо кивнула, имея в виду опухоль и уже начавшие зеленеть наплывы на лице.

Геннадий не собирался посвящать супругу в ужасное дело отца — это не её дело. Её дело… Тут же сказал:

— Ты с Наташкой поговори.

— О чём? — удивилась Ирина.

— О её поведении. Что это за маскарад? Фильм ужасов отдыхает!

К удивлению Геннадия, Ирина, изначально воспринявшая субкультуру Наташки в штыки, теперь с улыбкой отмахнулась:

— Подурит и забросит эти глупости. Сама. Без наших наездов! Все девки в этом возрасте немного сходят с ума. Сам понимаешь — становится женщиной. Изменения в организме происходят. И в голове… Не помнишь Машку в её возрасте?

— Машка во всём чёрном не ходила, ногти в чёрный цвет не красила, амулеты дурацкие на себя ворохами не навешивала!

Жена снова отмахнулась, отвернулась к стене, поудобнее подбила подушку, собираясь спать дальше.

— Перебесится. Всё это мелочи, Гена.

Геннадий мрачно согласился:

— Ты права, по сравнению с другими проблемами Наташкины выкрутасы — сущие пустяки.

Он направился на встречу с отделочниками.

Квартира, купленная Геннадием по ипотеке, раньше принадлежала бабе Зое, изрядно выпивавшей старушке. Располагалась она на первом этаже первого подъезда соседнего дома. Входя в подъезд, Геннадий вспомнил, как отравилась неугомонная бабулька. Она периодически приходила в гости к тёте Саше — соседке Геннадия. Тётя Саша тоже была дамой преклонного возраста, но активность в ней с годами не угасала. Мало того что она пережила четверых мужей (все умирали от сердечной недостаточности после пятилетней супружеской жизни), она вела бурную экономическую деятельность — стряпала пирожки и булочки и разносила их по рядом расположенным офисам, а также продавала студентам близкого техникума, в обеденное время бегала на конечную остановку кормить горячими обедами водителей автобусов и маршруток, а после десяти вечера продавала прямо из квартиры выпивающей дворовой интеллигенции самогон и наливки домашнего изготовления. Геннадий знал, что тётя Саша получала прекрасную пенсию и в деньгах не нуждалась — экономические заботы скрашивали её одинокую жизнь. Баба Зоя частенько помогала тёте Саше с тестом для пирожков, а после они дегустировали настойки. В тот раз было так же, только тётя Саша угощала бабушку питьевым спиртом. Маленькая бутылочка спирта в шкафчике стояла рядом с такой же маленькой бутылкой уксусной эссенции. Геннадий потом слышал версию событий из уст тёти Саши, когда был приглашён понятым при составлении протокола. Добрые полицейские успокаивали:

— Не переживайте, тётя Саша, напишем как надо!

— Я просто сослепу перепутала бутылочки. Налила ей в рюмку уксуса. Она уже хорошо выпившая была — одним махом в себя его опрокинула, и всё. Пока скорую я вызвала — по дороге умерла Зоя…

Оценив ситуацию, полицейские составила протокол, что бутылочку перепутала сама баба Зоя и сама себе же налила. Получился несчастный случай по неосторожности.

Понятые с пониманием подписали протокол. Геннадий сто лет знал тетю Сашу и, так же как участковый, думал, что такая интерпретация гибели бабы Зои была верной — из-за нелепой смерти выпивавшей бабульки губить ещё одну человеческую жизнь было бы реальным преступлением. Такой грех на душу не собирался брать никто — ни понятые-соседи, ни полиция.

Потом прошло положенное время, объявившиеся родственники бабы Зои сначала пытались удержать квартиру в чьих-то конкретных руках, но после судебных баталий и смертельных обид выставили её на продажу по низкой цене. И тогда-то Ирка высмотрела её и уговорила Геннадия взять ипотеку. Кто бы знал, что сейчас всё так навалится!