Распутницы

Ещё удар — и у мужика между ног брюки набухли кровью.

— Ты что, охренела?! — пришли в себя таксисты, вскакивая.

Лиза ощерилась, выгнулась в позе, выставив вперёд сжатый кулак, готовая отразить нападение.

— Стоять! Сучары! Козлы!

Хлесть. Хлесть. Два удара ногой с разворота вышибли ещё двоих мужиков. Остальные затравленно присели, готовые броситься бежать.

— Но-но, тише!

— Обокрали меня, козлы! Кто взял кольцо? Обратно вернули! — заорала Лиза, дрожа в ярости.

— Возьми. — Молодой таксист поспешно извлек из своего портмоне кольцо.

Лиза оправила платье, надела обручальное кольцо на палец и уже спокойно сказала:

— Платите за вчерашнее.

— За что?

— За моральный ущерб. Платите!

— Денег нет. Видишь, все машины на приколе… Вечером приходи.

Боров всё ещё хрипел у ног Лизы, нос был в крови, но он зажимал руками пробитое хозяйство. Лиза ещё раз пнула толстяка ногой, увидела на его толстой шее золотую цепь, резко сорвала её, накрутила себе на пальцы.

— Ого, какая! А у вас полно таких побрякушек. Давайте, платите чем есть!

— Ты очумела? Это до хрена стоит! Это золото! — возмутился пожилой пузан.

— Плати, козёл, иначе на отсидку пойдёшь за попытку изнасилования — мигом устрою такое удовольствие! Там петушарой последним будешь. Снимай свою цепку!

Пузан послушно передал Одоевой цепочку. У другого забрала золотой крестик, у третьего — перстень из турецкого золота.

— Дрянь самопальная! — Лизка перстень выкинула в траву. — Отдавай кольцо!

— Это же обручальное!

— А зачем тебе оно, ты же шлюх сшибаешь по углам?!

— Я деньги отдам!

Обобрав таксистов, Лиза покинула сквер в мрачном настроении. Все мужики — козлы. И папашка Генки Егорова — козёл. Не трахни он эту шлюху Зию, не было бы никаких заморочек его сыну. А вот странно, почему Геннадий ни разу не вставил ей, ведь все, как узнали, что она доступна, постарались, а он… Странно. Может, он немощный в плане шурум-бурум? Ха-ха! Не похоже. Или примерный семьянин? Видимо, последнее. Её Костик тоже примерный семьянин, за это и любит его. Сегодня же вечером зацелует его до изнеможения. Нет, лучше завтра, а то зацелуешь — ему большего захочется, а ей, после бурной вчерашней сцены с унижением, требуется денёк морально передохнуть…

Золото Лиза сдала шустрому сорокалетнему мальчику Сергею. Он стоял на привокзальной площади с табличкой: «Золото, серебро, ордена». Рядом толклись с десяток таких же скупщиков, а через дорогу у ювелирного магазина тусовались разодетые в пух и прах цыгане, облепляющие каждого, кто пытался пройти к дверям магазина.

— Ого, много у тебя, — удивился Сергей.

— Бери оптом по розничным ценам.

— Где разжилась?

— Фамильные драгоценности. На мели я.

— Гы-гы, шутишь всё. — Он достал из кармана пиджака аптекарские весы, взвесил золото, проверил его кислотным карандашом.

— Брось, Серый, я фуфло не сдаю.

— Верю, но и тебя могли обмануть.

Получив деньги, Лиза поехала на троллейбусе в редакцию газеты. Главный вопрос насчёт Зии она выяснила — Зия не была девственницей. Теперь, после беседы с редактором, ей придётся ещё раз помучить медэксперта: почему у них Зия — сама невинность, а по жизни она — последняя шлюха?

Утро, ясное, обещающее жаркий день, забивая тополиным пухом тюль в открытом дверном проёме балкона, пришло с рокотом приехавшего во двор КамАЗа-мусоровоза. Он грохотал на всю округу, опрокидывая содержимое мусорных баков во чрево своего кузовного приёмника.

Геннадий после нервной от переживаний бессонной ночи, укрываясь сверху подушкой, пытался сохранить сон. Но сон ускользал, и усталый, отупелый мозг снова засвербил мыслями о «проделках» отца и о беде, которой собирались наградить воры всё семейство Егоровых.

Господи, за что ему выпало такое наказание? Он не быковал никогда. На службе в армии был примерным и доблестным защитником родины, всегда готовым отдать свою яркую молодую жизнь ради процветания государства и народа. На службе в милиции, куда был завербован прямо из армии и отправлен в институт для получения высшего образования (тогда такое практиковалось, да и сейчас МВД и спецслужбы отслеживают перспективных парней и пытаются «окрутить»), вёл себя корректно, даже по отношению к последним негодяям и подонкам. За что же опять ему выпало испытание? И такое испытание, которое ясно говорило — воры победят.

Внутренний голос говорил ему:

«Кто ты, ничтожный, нищий следачишка Егоров, всегда предаваемый начальством, коррумпированным и жадным до денег, и кто они — джентльмены фортуны, богатые, обладающие несметными финансовыми ресурсами и властью, которая держится на страхе?! Этот страх парализует всех, весь российский народ — от младенца в гибнущей деревне до высшего чиновника в Кремле. И ты хочешь им противостоять?»

И тут же другой голос кричал в ответ:

«Да, я буду им противостоять! Я буду стоять за себя, за свою семью, за свою страну, за свой народ! До конца!»

«Почему?» — тут же возник в мозгу подлый вопрос.

И Геннадий ответил себе же:

«Потому что я так сказал. Геннадий Егоров!»