Расплата

Косой стянул оба ботинка, посмотрел на них ласково, а товарищу сказал спокойно, указывая глазами туда, где шел бой:

— Ти якщо поспишаеш, ти йди. Я сам впораюся.

Из дома вывели третьего матроса. Он увидел тела товарищей и тихо попросил:

— Не убивайте меня.

Ответили молчанием. Из дома вышел человек с английскими усами, холодно оглядев хлопцев, толкнул матроса стволом в спину легонько и сказал:

— Трогай, милый.

Матрос пошатнулся, сгорбился и пошел какой-то неровной походкой.

* * *

В это самое время охрипшим командным басом в мотороле командира корректировщиков зашумел комбат:

— Десант (голос сделал ударение на первый слог), какого б. х… не отвечаешь?

— Глушат, товарищ комбат, — ответил командир корректировщиков с позывным Десант и добавил для убедительности, — Ретранслятор сел, а щас уж не подойти к нему. Ебашут со школы.

Был Десант среднего роста и весь ловкий, как кошка. Под светлыми отчаянными глазами его темнели круги от бессонницы.

— А может ты рацию отключил? — голос улыбнулся, — Ладно. Ты вот что… За неуставное обращение к своему командиру, а особенно за то, что его приказ нарушил — не ушел из села — ответишь по всей строгости. А за то, что остался с Бормотовым (рация подумала) — считай представлен к герою. Можешь еще двух из своей группы назвать. Медали получат.

— Спасибо, товарищ комбат, — Десант пригладил короткие светлые волосы и трижды сплюнул.

Тут благожелательность в голосе пропала, словно и не было ее, и голос сказал:

— Дай-ка мне Бормотова.

Десант подошел к Бормотову, взглядом объяснил, кто на линии и затанцевал к окну, поправляя на ходу бронежилет и представляя себе, как головокружительно теперь со звездой взлетит карьера молодого лейтенанта, а рация продолжала:

— Бормотов, ты?

— Так точно.

— Судя по грохоту, у тебя там корсунь-шевченковская?

— Киевская оборонительная, товарищ комбат.

В трубке крякнуло и голос как-будто потеплел.

— Я к тебе разведчиков отправил. Сам скоро буду. Продержишься пару часов?

— Не знаю, сколько продержимся, товарищ комбат, — ответил Бормотов, улыбаясь взволнованно и радостно, — Но мы вам пиздец как рады. Только с парадного не входите. Сожгут к свиньям. Спешьтесь.

— Добро.

Тут многие заметили, что какая-то злая решимость появилась на лице старшего лейтенанта, глаза его наполнились светом, а тревога в них погасла. Окончательно же тревога растаяла в воздухе около четырех по полудни, когда к дому культуры пробился небольшой отряд разведчиков.

Путь разведки в Павловку был тернистый путь. Выехав из Егоровки, колонна из двух танков, трех БТР и БМП с комбатом и его офицерами попала в засаду, но отбилась и вырвалась без потерь. Перед Павловкой группа вошла в зону действия украинской РЭБ и на Азартах пропала связь. Удивительно, что РЭБ успешно глушила наши Азарты, но погасить гражданские моторолы командиров разведгруппы и Десанта полностью не смогла. Разведчики спешились и под прикрытием техники под плотным артиллерийским огнем противника стали пробиваться к дому культуры, по пути зачищая Бормотовский тыл. Технику еще на подъезде к селу разделили на две группы. Первая в составе двух танков и одного БТР метров за триста перед Павловкой свернула направо и повела обстрел противника, маневрируя между постройками молочной фермы. Слева от дороги располагалась еще одна ферма. К ней направилась вторая бронегруппа, которая состояла из одного танка и БТР. Едва эта группа съехала с дороги, как танк подорвался на мине и разулся одним бортом, а БТР повел огонь по противнику. В это время на правом фланге в один из танков попали из РПГ, осколками разбило триплекс, так что танк не смог войти в село вместе с разведкой, оттянулся назад и повел огонь по окраинным домам. В Павловке разведчиков прикрывал БТР, но и его сожгли с беспилотника. Только к четырем часам разведгруппа сумела прорваться в дом культуры, а следом за ними пробился и комбат с тремя офицерами. К этому времени украинские штурмовики, выражаясь языком штабным, растеряли наступательный потенциал и попытались организованно отойти, по пути забирая раненых. Но разгоряченные боем матросы открыли из окон такой ураганный огонь, что хлопцы побросали раненных и стали отступать. Тогда Бормотов разбил матросов на несколько групп и гарнизон вместе с подошедшими разведчиками начинал зачистку села. Над селом повисли сизые полусумерки. В садах загремели цикады, а из домов доносилось:

— Чисто.

— Чисто.

— Темно как в жопе… Чисто!

Из комнаты вышел матрос и вместе с сержантом гранатометчиков прошел на веранду, когда на соседней улице послышался шум техники, а за окном сверкнуло. Потрясающий грохот встряхнул двухэтажный дом, сорвал входную дверь и бросил сержанта на пол. С улицы повалила желтоватая пыль и остро запахло серой. Сержант поднялся, осторожно выглянул на улицу и увидел подходившего к нему матроса. При матросе не было ни автомата, ни каски. Шел он к сержанту, слегка пошатываясь, словно пьяный. Ноги матроса в коленях мелко дрожали, на лбу выступили крупные капли пота. Он что-то быстро и сбивчиво говорил, показывая одной рукой в сторону перекрестка.