Расплата

— Прошу вас не обращать внимания на показания последнего свидетеля майора Рускони из Нового Орлеана, — произнес он. — Ничего из того, что он говорил, не относится к данному делу, к обвинению в убийстве. Я не требую, чтобы вы выбросили из головы, как служил и какие жертвы принес подзащитный. Невероятные, даже легендарные, но это все. Наша страна выиграла величайшую в мировой истории войну, и нам есть чем гордиться. Четыреста тысяч американцев погибли, и до сих пор семьям приходится склеивать себя из осколков. Более пяти миллионов мужчин и женщин служили в армии и храбро, даже героически исполняли свой долг. Но, став героем войны, человек не получает права, вернувшись домой, совершить такое бессмысленное и жестокое убийство. Что будет, если все герои войны решат своими руками вершить закон и начнут стрелять направо и налево?

Майлз медленно вышагивал перед присяжными и говорил монотонно, без эмоций. Он репетировал часами, готовился неделями и понимал, что настал его час.

— Я прошу вас подумать о Джеки Белл и ее детях. Три изумительные крохи, которым придется провести оставшуюся жизнь без отца. Божьего человека, превосходного пастора, доброго мужа и отца. Человека расстреляли в тридцать девять лет без всяких видимых причин. Перед ним, беззащитным, предстал его друг, и он даже не имел возможности спросить, почему у того в руках оружие. Ни пути к спасению, ни времени защититься, ни возможности избежать страшного конца. Несчастный читал Библию, когда внезапно возник Пит Бэннинг и, не говоря ни слова, отнял у него жизнь. Полагаю, мы никогда не узнаем, почему поссорились Декстер Белл и Пит Бэннинг, но задаюсь вопросом, который мучает каждого с прошлого октября: неужели нельзя было уладить их противоречия без кровопролития?

Майлз сверкнул глазами на обвиняемого, развел руки и спросил:

— Почему?

Пит упорно смотрел перед собой.

— Но кровопролитие случилось, и ваш долг с этим разбираться. Факты говорят сами за себя. У защиты нет другого кандидата в убийцы. Защита не берется утверждать, что Пит Бэннинг умственно нестабилен. Она старалась изо всех сил, но защиты не получилось. Пит Бэннинг стрелял в Декстера Белла и убил его. Он действовал один, с заранее обдуманным намерением. Спланировал убийство и понимал, что делает. Удаляясь на размышление, возьмите с собой копию документа, который он подписал за три недели до убийства. Это была попытка перевести детям свою самую главную ценность — землю. Выражаясь юридическим языком — отчуждение имущества к обману кредиторов. Мошенничество как часть подготовки к преступлению. Нам не известно, как давно подзащитный начал вынашивать преступные планы, да это и неважно. Важно то, что убийство тщательно продумано, предумышленно.

Майлз помолчал, подошел к своему столу и сделал глоток воды. Он казался актером в утонченном спектакле, и присяжные вместе со зрителями завороженно следили за ним.

— Вина в данном деле проста, как и наказание, — продолжил Труитт. — Вы и только вы имеете власть приговорить подзащитного либо к смертной казни на электрическом стуле, либо к пожизненному заключению без права досрочного освобождения в Парчменской тюрьме. Почему мы сохранили смертную казнь в нашем штате? Потому что есть люди, которые ее заслуживают. Этот человек совершил убийство первой степени, и по нашим законам не должен оставаться в живых. Наши законы написаны не для того, чтобы защищать интересы богатых, привилегированных или тех, кто послужил стране во время войны. Если будет доказана моя вина в убийстве первой степени, я заслуживаю смерти. Так же и вы. Как и он. Когда вернетесь в комнату совещания присяжных, прочитайте внимательно закон. Он прост и не содержит исключений для героев войны. Если в комнате для совещаний возникнет момент, когда вам захочется проявить милосердие, прошу вас вспомнить о семье Декстера Белла. И еще прошу оказать Питу Бэннингу тоже милосердие, каким он одарил священника. Спаси его Господь. Вы дали клятву исполнять свой долг. В данном деле долг требует признать подсудимого виновным и назначить ему наказание в виде смертной казни. Благодарю вас.

Судья Освальд не установил временных ограничений на подведение итогов. Труитт мог говорить в течение часа или двух, и его бы не прервали, но, проявив благоразумие, не стал испытывать терпение присяжных. Факты очевидны, процесс длился недолго, и его аргументы понятны и по делу.

Джон Уилбэнкс был еще короче. Он начал с вопроса: «Что мы выиграем, если казним Пита Бэннинга?» Помолчал и принялся медленно расхаживать перед скамьей присяжных.