Расплата

Встреча обернулась кошмаром, и порой Джоэла начинало мутить. Не сказав ни слова, он ушел, как только стало возможным, хлопнул дверью и выскочил из здания. Со слезами на глазах поехал на ферму и оставил на площадке машину.

Ниневу и Эймоса он нашел на заднем крыльце — на переднем они никогда не позволяли себе сидеть. По их встревоженному виду было ясно: они понимают, что могут все потерять. Взглянув Джоэлу в лицо, они расплакались. Но, преодолевая душившие чувства, они все-таки сумели распрощаться. Когда Джоэл уезжал, оставив их на крыльце, Нинева рыдала, а Эймос ее утешал. Затем он повернул к амбару, где его ждал Бафорд. Джоэл передал ему пожелание нового владельца: Маклиш хотел с ним встретиться сегодня днем. Вероятно, Бафорд сохранит работу. Джоэл его так расхваливал, что было бы ошибкой менять на другого. Тот поблагодарил, кивнул и вытер слезу.

Дул пронизывающий ветер. Джоэл прошагал полмили по замерзшей земле и простился у старого платана с родителями. По счастливому стечению обстоятельств кладбище находилось на территории Флорри и было навсегда или, по крайней мере, в ближайшее время доступно. Что теперь значит «навсегда». Он рожден, чтобы до конца жизни владеть этой землей.

Джоэл долго смотрел на могильные камни и в тысячный раз спрашивал себя, почему жизни родителей оказались такими запутанными и трагичными? Они безвременно ушли, оставив за собой шлейф тайн, которые будут преследовать тех, кого они любили. Он обвел взглядом другие надгробия и подумал, сколько еще секретов унесли в могилы Бэннинги.

Джоэл в последний раз шел по грунтовым дорогам, следам животных и тропинкам своей земли, и, когда вернулся к машине, его пальцы онемели. Он продрог до костей, и его до самого сердца пронзала боль. И, отъезжая, Джоэл не обернулся на дом, жалея, что не поджег его.

В тот же день Эррол Маклиш появился в своем новом владении и представился Ниневе. Ни он, ни она не старались показаться вежливыми — он ей нисколько не верил, потому что Нинева работала на Бэннингов, а она его считала грабителем.

— Хочешь сохранить работу? — спросил Маклиш.

— Пожалуй, нет, сэр, — ответила негритянка. — Я слишком стара, чтобы работать служанкой. У вас есть дети?

— Трое.

— Ну вот. Стирать, гладить и готовить на троих плюс на жену мне не по силам. Я слишком стара. Мы с Эймосом хотим уйти на покой.

— Куда?

— Мы можем остаться здесь? Это только маленький домик, но больше у нас ничего нет. Мы жили в нем более пятидесяти лет. Он больше никому не подойдет.

— Я велел Эймосу доить коров и выращивать овощи.

— Это правильно. Но он тоже стареет.

— Сколько ему лет?

— Думаю, около шестидесяти.

— А тебе?

— Примерно столько же.

— У тебя есть дети?

— Да. Но все они уехали на север. В этом маленьком домике живем только мы с Эймосом.

— Где мистер Бафорд?

— Бафорд? Ждет вас под тракторным навесом.

Маклиш, повязав крепче шарф, спустился с крыльца и, закурив сигару, пошел мимо амбаров и сараев и, пересчитывая поголовье скота, радовался удаче. Джеки с детьми приедут на следующей неделе, и начнется прекрасная пора — они будут утверждаться в качестве уважаемых жителей округа Форд.

Тетя была надежно устроена в теплом Новом Орлеане, отцовской недвижимости больше не существовало, в родовом доме поселились чужие. У Джоэла не было причин возвращаться в округ Форд. Наоборот, ему хотелось держаться от него как можно дальше. Бо́льшая часть наличности отошла Уилбэнксам за их верную адвокатскую службу. Еженедельные телефонные разговоры с Джоном прекратились, но в последнем он успел сообщить, что Маклиш уволил Ниневу и Эймоса и выгнал их из дома. Им дали сорок восемь часов на то, чтобы съехать, и теперь они ютятся у родственников в Клэнтоне. Бафорд по секрету передал своему коллеге на участке Флорри, которого назначил Уилбэнкс, что Маклиш планирует брать деньги с полевых рабочих за проживание в их хижинах и одновременно уменьшить плату.

Джоэл был вне себя. Он не представлял, что Ниневу и Эймоса могут выгнать из дома и им, в их возрасте, придется проситься на постой. Он поклялся, что поедет в Клэнтон, разыщет их и даст немного денег. Полевых рабочих тоже обидели ни за что. Они привыкли, что отец и дед Джоэла обращались с ними справедливо, а теперь фермой завладел мерзавец. Подлость не стимул верности. От этих мыслей Джоэлу становилось дурно, и это была еще одна причина, почему следовало забыть о поместье.

Если бы не Мэри-Энн, он бы не выходил из депрессии — двадцатичетырехлетний выпускник юридического факультета без будущего. На его предложение Мэри-Энн ответила согласием, и они планировали тихую свадьбу в Новом Орлеане после получения дипломов в мае. Когда пришла весна с ее блеском и обещанием перспектив, Джоэл воспрял духом, стараясь получить удовольствие от последних дней в университете. Они с Мэри-Энн не расставались и в весенние каникулы сели в поезд и поехали в Вашингтон, чтобы провести неделю со Стеллой.