Расплата

- К-какие новости?.. – сердце тук-тук... а потом остановка и ледяной холод по спине.

- ...Ясно. Ладно, как появится, передай, что Шатун на него... сердится, блядь.

- Михаил Потапьевич, подождите! Какие новости?..

А в ответ гудки.

Мыслей - чёртова тьма тьмущая, но все долбятся одна об другую, превращаясь в ошмётки, и я не успеваю за ними... Не понимаю, нихера не понимаю что в моей башке! Просто слушаю эти сволочные гудки в трубке... А потом осеняет – новости!

Трясущимися руками тычу на пульте кнопку долбанного муниципального канала, а он с-сука не нажимается или хуй его знает, что происходит – таблица настройки во весь экран и этот грёбанный, зудящий писк... Потом дошло, что муниципалка работает с девяти, а сейчас только начало восьмого... И что, блин делать? Как посмотреть?.. А потом снова доходит, что Медведь не мог видеть наши местные новости. Включаю федеральный, тупо пялюсь в программу «Утро», огрызаюсь на инфантильно-позитивных ведущих и вздрагиваю на каждое резкое включение рекламы...

Дождалась. Но восьмичасовой выпуск не начался с новостей о Мухосранских происшествиях или, там, о товарище Машкове собственной персоной. Всё Москва да Москва... Они там, похоже, и не знают ни о Мухосранске, ни о Задрипищево, или каком-нибудь Тьмутараканске. Почему я вообще подумала про телек? Наверняка Медведь говорил о каких-то других новостях... А потом как вспышка - коротенький сюжетик, о том, как в городе таком-то было совершено покушение на председателя арбитражного суда господина Панина.

«Как сообщалось ранее, инцидент произошёл в минувшее воскресенье: около одиннадцати часов утра, когда господин судья, выйдя из дома, направлялся к своему автомобилю, неизвестный открыл по нему огонь автоматной очередью. Погиб личный водитель господина Панина, сам он не пострадал. Стрелявшему удалось скрыться. Господин Панин связывает это покушение со своей профессиональной деятельностью и уже дал показания о предполагаемом заказчике преступления. В интересах следствия его личность не раскрывается. Ведутся оперативно-розыскные мероприятия, о дальнейшем ходе событий смотрите в двенадцатичасовом выпуске новостей»...

Всё.

Сколько я ещё сидела и повторяла в башке, как заведённая «Господин Панин, господин Панин»? Вакуум. Этого не может быть. Нет, нет, нет... Не может. Денис не такой дурак, нет. Это не он. Кто угодно, но не он.

Не было ни истерики, ни сомнений. Я даже пошла, поставила на плиту чайник, а потом выгребла-таки из мойки вчерашний пепел от тетрадки и скинула его в мусорку... Вытерла насухо стол... Достала банку с кофе, печеньки...

Не он это, нет. У такой твари как господин Панин наверняка дохерища доброжелателей. А Денис не дурак, чтобы вот так, средь бела дня, из автомата...

Но почему тогда Медведь... сердится?

Стоп. Водитель погиб? Погиб?

Ме-е-ерзкой, ледяной струйкой, по позвоночнику потёк озноб. Словно инъекция шока в спинной мозг. И сразу же – слабость в руках-ногах. Это не просто страх – ужас. Первобытный какой-то. Такой, который я словила впервые в тот раз, когда Медведь сказал о расстрелянном в своей машине Сашке и его жене. И их дочке, которая выжила лишь чудом. К горлу мгновенно подступила тошнота со вкусом водки – той, что я пила за упокой их душ... Это вкус смерти, которая стоит за плечом. Не где-то там, а вот. Смотрит на всех пустыми глазницами и уже вздымает костлявую руку, чтобы указать пальцем на следующего...

Зажала лицо ладонью, словно перекрывая себе возможность дышать этой тяжестью, этим трёхдневным пиздецом пропитавшим воздух комнат, и непонятно откуда появившейся в нём приторностью – то ли трупным смрадом, то ли спёкшейся кровью... Ужас и безысходность. Как старая, разбитая параличом бабка шатко добрела до окна, выглянула в щель между шторами – тачки на месте. Ребятки тоже. Ржут, курят. Хороший знак? Пожалуй.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Если это ребятки Дениса, конечно...

Всхлипнула, но не заорала, не застонала, не заревела... Согнувшись пополам, таращилась в пол и всё зажимала лицо, не понимая даже, почему не могу дышать... А что если Дениса... Нет, этого не может быть. Не может, не может, не может!

Резко, прямо по нервам засвистел чайник. Всё внутри дрожало, от чудовищного напряжения, бля-я-ять... зареветь бы, но сухо, сука, сухо-о-о... Грудь рвёт от спазмов, а в глазах ни слезинки. Что. Что мне делать?! Что мне, блядь, делать?! А чайник, тварь, свистит и свистит... С-сука!!! Долбанула по нему наотмашь, и целую вечность смотрела, как он медленно слетает с плиты, как за ним красивым хрустальным шлейфом тянется вырвавшийся из-под крышки кипяток... Вздрогнула слегка, с удивлением глядя, как шлейф разбивается об мою голень и разлетается брызгами. Ледяной. Странно...