Расколотый меч

— Огонь и металл, — поправил Веслав. — Собранные воедино… не знаю, верить ли этому, но кто-то же сделал тайную запись в одном из экземпляров старого кодекса турниров. И почерк скорее женский…

Странно. Выходит, уже раньше кто-то знал, что по замку разгуливает Чума Миров в человеческом облике? Какая-то женщина?

Значит, Иссушитель ударил по Йехару из-за того, что тот огненный маг?

— Поэтому и не только. Вещий камень, думаю, тоже оказался причиной. «Скроет то, что можно скрыть»…

— Маскировка?

— Если преображение уже близко — Иссушителю может быть трудновато удержать свой человеческий облик. Истинная его натура будет прорываться… ну, как моя… А Вещий камень может надежно привязать Чуму Миров к человеческому облику.

Ох, ребятушки, опять мы по кругу ходим. Чтобы убить Чуму Миров — нужен Глэрион. Чтобы оживить Глэрион — нужен сапфир, а чтобы его получить — нужно убить Чуму Миров, потому что добыть этот камень у нее будет потруднее, чем с Зелхесом и чернокорнем.

Просто потому, что мы все еще не подозреваем, кто Иссушитель. А до турнира остается шесть дней.

— Да, — признался Эдмус, — да! Твои слова звучат, как музыка, и когда я их слышу, мне хочется напиться до полусмерти, вот только я проверил на кухне: ряженки здесь нет.

Веслав тряхнул головой и опять полез в кодекс, бормоча, что турниры тут проводятся черт-те как, и «какого веха всё в один день и только на мечах», и «что за тупость — делить арену на сектора сражений, это поединки или дзюдо какое-то?», да и вообще «всё не как у людей, чёртовы традиции». Виола пожала плечами и предложила алхимику меньше читать и больше готовить снотворного. Было очевидно, что придется рыцаря увозить хитростью, а потом еще и следить, чтобы наш болезный с собой что-нибудь не сотворил от отчаяния, что его покрыли позором.

А еще нас ожидал переезд, и сообщить это Далларе выпало мне.

Без Милии в замке снова стало опаснее, чем вне замка. И, несмотря на то, что на открытом воздухе на нас снова могли навалиться наемники, мы решили опять перебраться в лагерь. Только на этот раз поближе к лачуге Нгур. Места там чуть хватало для нее самой, но защиту она обещала какую-никакую обеспечить. Перебираться из замка нужно было как можно скорее, но где-то по этим коридорам болтался Иссушитель, и нам как минимум нужно было предупредить Даллару, чтобы она была поосторожнее с друзьями и родственниками. Особенно с домином — надо полагать, насчет братца ее предупреждать не требуется.

Не скажу, чтобы поручение вызвало во мне особенный восторг — тем более что повидать доминессу так и не удалось, а удалось почему-то Зелхеса.

Дворцовый алхимик неслышно вырос за моей спиной, когда я в четвертый раз постучала в дверь Даллары и бесстрастно произнес:

— Вам не откроют.

Поручение начало казаться мне еще гаже, чем вначале. Бесцветные глазки профессора сверлили пристально-леденистым взглядом.

— Домин гневается на доминессу.

Я машинально еще раз постучалась дверь. На сей раз — с тайной надеждой, что меня впустят, и я окажусь подальше от этого малоприятного типа.

Но мне действительно не открыли.

— А вас, значит, поставили здесь на страже?

— Нет, я ждал. Но не вас.

Хотя на лице у него нет ярко выраженного разочарования в том, что встреча не состоялась.

Я только теперь заметила у него в руках фиалку, небольшую, и по всей видимости, ядовитую.

— Хотите подарить цветочек Веславу — преподнесите ему лично. С какой вообще стати вы ждали, что придет он?

Зелхес какое-то время смотрел на меня так, будто не понимал вопроса.

— Иниквус, — наконец собрался он с мыслями. — Да. Я рассчитывал, что он придет говорить с доминессой сам. Но он прислал вас. Для того, кто отверг наши законы, он хорошо умеет просчитывать.

— Веслав врожденный алхимик. Кодекс ему не…

— Алхимиками не рождаются, — отрубил профессор все с тем же каменным выражением лица. — Он солгал вам.

А я и рада бы ответить, что нет, да едва ли это получится. Помнится, Веслав уже успел умолчать кое о чем из своего прошлого.

А это прошлое точно скрыто тенью.

Ну, что ж это слово от меня никак не отвяжется?

Зелхес неторопливо спрятал свою отравленную фиалку в карман. Скупое, четко выверенное движение. И разговаривает он так же — ничего лишнего, все сверхпрактично, и это вызывает не очень уместное такое чувство…

Жалость. Веслав, конечно, псих, то есть холерик, но я как минимум пару раз видела его смеющимся. Теперь я понимаю, почему он отрекся от Кодекса. Если предполагалось, что он станет таким…

Чурбаном или нет был Зелхес с виду, но у него хватило мозгов верно истолковать мое выражение лица.

— Вам следовало бы обратить свою жалость на себя и своих друзей, — сказал он холодно. — Йехар и Глэрион будут сражаться на турнире?

— Может быть. А что, Ксахар просил вас передать, как он ждет этой встречи?

— Ксахар не самый сильный противник на этом турнире. Достойные из достойных прибудут на него, чтобы драться за такой приз.

— Поцелуй прекрасной дамы? — я кивнула в сторону покоев.

— Камень Крови.

— То есть, наградой будет рубин? Всего лишь какой-то рубин?