Раскаты Грома

Ящеры расправили свои «капюшоны», покрытые чешуёй, почти синхронно вдохнули, заполнив воздухом раздувшиеся шары под скулами, а затем открыли клыкастые пасти. Казалось, пространство треснуло. Высокий, тонкий, мерзкий звук, ошарашил, оглушил людей. Он отдавался в голове острой колющей болью. Никто не мог продолжать стрельбу: солдаты и офицеры закрывали, зажимали уши руками, царапали себе виски, многие падали и начинали биться в судорогах на полу. «Лавина» не остановилась, она лишь замедлила свой шаг: ужасные создания продолжали идти, чуть прижавшись к земле, осторожно прощупывая поверхность перед тем, как наступить на неё. Прокатившись мимо сопок, в гущу стаи въехал танк. Он бессмысленно вертел башней, облепленный какими-то обезьянами с волчьими головами и кривыми когтями, полосующими металл брони. Его движение было почти неуправляемым, а когда дуло в очередной раз повернулось в сторону бункера, танк выстрелил по вершине холма. Земля осыпалась на одну из амбразур. Впереди в ста метрах от бункера вверх дном падал штурмовой вертолёт. Рухнув, машина стала горящей окровавленной грудой металла и битого стекла, похоронившей под собой нескольких зазевавшихся тварей.

Сквозь мелькающие цветные пятна в глазах Антохин увидел мёртвого радиста. Рядом на коленях сидел полковник Левин, погрузивший пальцы в ушные раковины неестественно глубоко и травматично. Он водил лбом по бетонной стене, раз за разом освежая красную линию кровью из своих вен на черепе. Прапорщику казался бесконечно долгим путь до гарнитуры радиостанции: конечности онемели, мозг разрывался от боли, а всё вокруг расплывалось. Твари уже пробирались через некоторые амбразуры в бункер. Они грызли и рвали на части ближайших солдат, не замечая сидевшего Антохина, подносившего микрофон гарнитуры ко рту.

— Фсе нули! Фсе нули! Се нули! Се нли! Се нли! Сенли! Сенли! — прохрипел мужской голос. Связки прапорщика надрывались от усилий выговорить слова, которые он теперь никак не мог услышать. Из его ушей на пол падали капли крови, разбиваясь в красные пятна, а адский звук, издаваемый ящерами, поселился внутри головы.

Участок длинного кривого холма, опоясывающего заброшенный полигон, осветился длинной чередой ярких огненных вспышек. Всё стихло.

Глава третья. Затишье

Чисто писано в бумаге, да забыли про овраги, а по ним ходить.

А.Н. Толстой

Пункт «Гнездо», штаб спецоперации. 300 км севернее от пункта «Канва».

Спустя 35 часов.

Борт военной авиации шёл на посадку. Выпущенные шасси приближались к темно-синему покрытию длинной полосы аэродрома. Наконец белый транспортный самолёт коснулся мокрого асфальта. Толчок разбудил дремавших пассажиров. Сержанты и рядовые, офицеры и прапорщики разлепили сонные глаза. Десятичасовой перелёт подошёл к концу.

По боковому подъезду, расположенному вдоль полосы, к самолёту мчался на всех парах армейский джип. Из-под его чёрных колёс брызгами разлеталась дождевая вода, тонкой плёнкой растекавшаяся по асфальту в направлении дренажных колодцев. Ливень был подобен серой, непроглядной пелене, накрывшей «Гнездо» с раннего утра. Автомобиль немного сбавил ход. Дворники скрипели, бешено смахивая потоки воды с лобового стекла джипа. Достигнув места остановки прибывшего самолёта, машина завизжала тормозными колодками и через несколько метров окончательно замерла. Транспортник начал опускать свою дверь-трап в хвостовой части. Тусклый свет пасмурного дня встретил сонную толпу военнослужащих, прилетевших в тёмном брюхе «металлической птицы». Зазвучала команда: «Строиться!». Без спешки и суеты прибывшие солдаты становились стройными рядами вдоль ящиков и металлических контейнеров, прижатых чёрными тросами к полу багажного отделения. К самолёту уже подъезжал первый из семи грузовиков, посланных для его разгрузки.

Первым по трапу спускался мужчина лет сорока пяти в полевой форме со звёздами полковника на плечах. Голубоглазый, со светлым лицом, покрытым неглубокими морщинами, он шёл неспешным для своего среднего роста шагом. Казалось, его не заботил ливень, разбушевавшийся вокруг и начавший барабанить по козырьку камуфлированной кепки, как только мужчина сошёл на асфальт. Из подъехавшего джипа выскочил офицер в дождевике и, поправив фуражку, бросился к спустившемуся человеку, наспех раскрывая зонт. Подбежав к полковнику, он вытянулся по стойке смирно и протарабанил:

— Капитан Шохрин!

— Полковник Громов, — без напускного величия ответил дважды герой Южной войны.

— Товарищ полковник, мне приказано доставить вас в штаб!

— В путь! — несмотря на суетившегося вокруг него капитана, Громов сам себе открыл заднюю дверь джипа.

Сконфуженный штабист закрыл зонтик, плюхнулся на переднее сиденье и захлопнул за собой дверь джипа. Автомобиль тронулся с места, направляясь к выезду с территории аэродрома.