Расчётливая мразь

А для того самого, что, краснея и бледнея с непривычки и от стыда в первые разы, вынужден раз за разом переживать он: устроить бенефис. Непризнанной, и вынужденной (Не по своей, разумеется, вине! А в силу … В силу… Словом — непреодолимых обстоятельств!) прозябать в безвестности, Драматической Актрисы. С большой буквы.

Словом — Шоу!

Вот через пару минут оно и началось.

— Проклятье! И это называется — сок! Да его в рот взять невозможно! Кислятина! Он же у вас протух ещё месяц назад!.. — стакан полетел в метрдотеля, а его зазноба оказалась на ногах, с перекошенным от бешенства, но всё равно — очаровательным лицом.

Можно не сомневаться (Олег уже и не оглядывался, как в первые разы): все посетительницы, а особенно — посетители ресторана пялятся сейчас на них!

— Что за хрень! Я-то думала, здесь прилично кормят, а ваша курица по-пекински — просто посыпанный перцем цыплёнок табака! Омерзительно! Это, это…

Олег прервал монолог совершенно неожидаемым от него действием и репликой. Он встал, подав Марине руку. Другой сделал приглашающий жест:

— Милая! Прошу: не стесняйся! Залезай на стул, и сразу — на стол! Оттуда тебя будет гораздо лучше слышно! И видно.

Милая глянула на него вначале с настороженным недоверием: похоже, посчитала, что он шутит. Или издевается. Он сохранил очень серьёзную мину на лице. Кивнул.

Решив, что он и правда хочет помочь ей стать лучше слышимой и видимой (ха-ха!), она взялась за руку, и действительно поставила свои ножки тридцать пятого размера на двенадцатисантиметровых шпильках на стул, а затем — и на скатерть:

— Супер! — и, к нему вполголоса: «Ты прав. Так действительно удобней! Чувствую себя — словно птица перед полётом!!!».

После чего откинула головку назад, так, чтоб роскошная шевелюра оказалась за спиной, (Правильно! Нечего ей путаться перед лицом!) и продолжила, вдохнув поглубже:

— Никогда!!! Слышите вы, отожравшиеся ублюдки, — это — официантам, и бедолаге метрдотелю, выпучившему глаза, и что-то бубнящему в переговорник, — Никогда я больше в этот ресторан — ни ногой! Здесь не обслуживание — а х…рня какая-то! Д…мо собачье!

И, обращаясь уже к посетителям, повернувшись по кругу:

— Вы вот тут сидите, а они мало того, ваши деньги ни за что огребают, так и над вами же и ржут как кони: вот, типа, идиоты нетребовательные! Да вы тут все с ума посходили, раз до сих пор не поняли — нечего приличным людям тут делать!!! Бегите, пока трамваи ходят! Или пока не отравились какой-нибудь тухлой гадостью! Ну, чего расселись? Валите-валите! Хватит пялиться — шоу вам тут, что ли?! — она сердито топнула точёной ножкой, сжав перед грудью остренькие кулачки, — Тогда деньги платите!!!

К ним подошли подтянутые и предельно собранные четверо секьюрити. Тон старшего предельно же вежлив и корректен, на лице — ни следа улыбки:

— Прошу прощения, леди. Не будет ли вам угодно слезть со стола, и удалиться?.. Или… — он подал ей ладонь, в которую свободно мог бы уместиться лаптоп Олега.

— Или — что, ублюдки чёртовы?!..

— Или мы вынуждены будем вызвать полицию. Всё-таки, нарушение норм общественного поведения, непристойная ругань. Которые зафиксировали и камеры наблюдения, — он аккуратно повёл рукой по углам заведения, указывая на горящие красным глазки, — и микрофоны… А нам бы не хотелось создавать столь изысканной и приятной даме…

Проблемы.

«Дама», ещё раз убедившись, что в огромном затемнённом зале с отделкой в стиле Людовика Х!V стоит гробовая тишина, и все взоры прикованы к ней, царственным жестом опёрлась на руку «культурно подкованного» амбала-холуя:

— Ну ладно. Раз вы ко мне — вежливо, то и я… Соблаговолю. Удалиться.

Олег, раньше покрывавшийся потом, сжимавший зубы и безуспешно пытавшийся предотвратить «бурю в стакане», в процессе таких зубодробительных и предсказуемо-однообразных «самодемонстраций», сейчас относился к скандалам с иронией. Можно сказать — даже получал удовольствие. Потому что — пусть это несколько било по его счёту в банке, зато — вот именно! Какое шоу!

Он бы мог поспорить, что его зазнобу запомнили все самцы в дороженных костюмах престижнейших фирм, что сидели в «Империале». Запомнили с потаённой мыслью: «Вот бы и мне, хотя бы на время такую… С-сучку! В постели небось — ураган!»

То, что — «ураган», Олег отрицать не мог. Почти постоянно к царапинам на боках и спине добавлялись свежие. Глубокие. Приходилось просить Марию Михайловну до работы, в его кабинете, обрабатывать загноившиеся — Левомиколем. И заклеивать пластырем. Который он предусмотрительно отдирал перед очередным визитом…

На выходе они как обычно обнаружили «делегацию встречающих». И предъявили руководству «Империала» в лице троих отъевшихся представителей среднеазиатских «стран ближнего зарубежья» удостоверение с параграфом о «неконтролируемых вспышках», которое Марина, при всей своей «непосредственности», никогда не забывала класть в косметичку. И кредитную карточку Олега.