Рантье (СИ)

- Вот! - он протянул вперёд небольшой цветочный горшок с сочными зелёными листьями и тремя ярко-красными цветками с жёлтыми пестиками. - От души отрываю.

- Красота, какая! - вскочил Буряков. - Как называется?

- Антуриум.

- Надо записать, - пробормотал Лев Михайлович, принимая в руки горшок. - Спасибо, Петрович.

- Да мне-то за что? Это же цветы из вашего сада.

- Ну, да, - Буряков пожал плечами и виновато улыбнулся.

- Лев Михайлович, - добродушно усмехнулся Серафим, - вы, когда в последний раз в своём зимнем саду бывали?

- Не помню.

- Советую захаживать, там красиво.

- Хорошо, сегодня же и начну.

- О! - встрепенулся Серафим, - пойду, полы помою.

- Кстати, - остановил его Буряков, - а этот дракон, - он кивнул в угол, - как по-научному называется?

- Монстера.

- Почти монстр!

- Зато красивый.

- Да уж, - согласился Буряков, - настоящий драконище.

В десять тридцать Буряков стоял перед калиткой 44 дома с высокой коробкой в руке. Белая Ауди мирно дремала во дворе и это вселяло надежду на успех. Он собрался с духом и ткнул пальцем в кнопку звонка. Долгое время (или ему так показалось?) ничего не происходило, наконец, динамик хрюкнул и раздался знакомый голос.

- Кто там?

- Алла Владимировна, здравствуйте, это Лев Михайлович, ваш сосед. Вы извините, если я побеспокоил вас слишком рано.

Возникла пауза, во время которой Бурякова обдало потом. Ему показалось, что время застыло, все посторонние звуки смолкли, а он очутился в невероятном коконе неопределённости. Вот сейчас он прорвётся и его дальнейшая жизнь пойдёт в ту или в другую сторону, выбор за контральто на той стороне домофона. Замок на калитке оглушительно щёлкнул, мир стал прежним.

- Входите, Лев Михайлович.

Его сердце дрогнуло.

Ерёмина встретила его в плотно запахнутом домашнем халате, но с уложенными волосами и в лёгком макияже. Это Буряков потом вспомнит, а сейчас он переступал порог её дома и вся его решимость стаивала, как снег с валенок в тёплом доме.

- Здравствуйте, Алла Владимировна.

Женщина устало улыбнулась.

- Мы только что поздоровались.

- Да, - смутился Буряков, - это верно. Вот! - Он решительно протянул ей коробку. - Вам подарок.

- Подарок? - заинтересовалась Ерёмина. - По какому же поводу? - Она лукаво улыбнулась, предоставляя Бурякову выкручиваться, но он был готов.

- Алла Владимировна, одно мгновение и я объявлю повод! - голос Бурякова окреп, наполнился уверенностью. Лев Михайлович поставил коробку на пол и вытащил из неё цветочный горшок. - Это вам в связи с вашим новосельем! - объявил он торжественно.

Женщина всплеснула руками.

- Ах, какой чудесный Антуриум! Это мне?!

- Вам, Алла Владимировна, - довольно закивал Буряков и протянул горшок Ерёминой, та бережно приняла его и поставила позади себя на тумбочку.

- Ну, что ж, Лев Михайлович, вы верно просчитали, что от такого подарка женщина отказаться не может.

Она элегантно протянула руку и Буряков, склонившись, поцеловал обольстительно пахнущую кожу.

- Алла Владимировна, не сочтите за нахальство, но я очень прошу вас отобедать сегодня со мной.

- Вы так старомодно это сказали, Лев Михайлович, - Ерёмина мягко забрала свою ладошку из руки Бурякова, - что отказать я не в силах.

- Спасибо! - воссиял Буряков. - Я зайду за вами ровно в 14.00.

- Хорошо, я буду готова.

Буряков долго размышлял, что ему одеть: костюм или смокинг. Остановился на смокинге. Сердце подсказало, что хуже не будет, в крайнем случае, можно всё свести к шутке. И он угадал. Ерёмина встретила его в ослепительно-строгом длинном платье, из-под свободно опадающих вниз белых волн материи выглядывали кончики белых туфель с тонкой вязью серебряного узора. Буряков открыл рот и замер. Женщина, видя произведённый эффект, чуть приподняла голову, тряхнула водопадом светло-каштановых волос и довольно заулыбалась.

- Вы извините, Лев Михайлович, возможно, это платье не совсем уместное, но я привезла с собой небольшой гардероб....

- Не-не! - Буряков замахал руками. - Алла Владимировна, это чудесно! Вам так идёт!

- Правда? - лукаво переспросила Ерёмина. - Я люблю греческий стиль, а вы?

- О, я теперь тоже!

Они весело рассмеялись, потом Лев Михайлович помог одеться и, предложив руку, вывел свою драгоценную гостью на улицу. Словно специально для них погода повернулась к зиме, лёгкий морозец подсушил асфальт и насытил воздух свежестью. В Бурякове боролись два чувства, с одной стороны он желал, чтобы весь мир видел, какая шикарная женщина идёт рядом с ним, а с другой, ему не хотелось ни с кем встречаться, чтобы ничьи взгляды, пусть даже восхищённые, не липли к их едва нарождающимся отношениям.