Рандом (СИ)

Двери супермаркета безропотно разъехались в стороны при моем появлении. Недели три как пропал охранник, стойко дежуривший возле входа, сгинул где-то на переходе между работой и домом. Действующего освещения едва хватало на то, чтобы обозначить стеллажи, заваленные товаром. Далеко забираться мне не пришлось - даже если бы в зале царила полная темнота, я пошел бы на голос, катившийся до входных дверей откуда-то слева.

- ...и не льщу себя надеждой, что ты понимаешь значение этого слова. Инце... инцепцио... низм. Чтоб тебе было понятно, я скажу - это когда задачки по математике нужно решить с помощью биологии... Вот ты сразу все и понял. Представь себе разные отделы в процессоре, которые занимаются своими задачами. Получают сигналы, обрабатывают и результат передают дальше. Только каждый отдел настроен на собственное восприятие объекта. Игру в сломанный телефон помнишь? Это когда все садятся в ряд и ведущий говорит слово на ухо первому участнику. Быстро и тихо говорит, чтоб непонятней было. Второй участник повторяет то, что ему послышалось. И так до конца. А последний встает и вслух называет то, что до него дошло. Так из груши, минуя уши, суши, слушай, получается какая-нибудь хрюша. Ты можешь спросить, к чему это я тебе все говорю? Вот у меня и возникает ассоциация, связанная с тем, что у нас тут происходит...

Голос раздавался все ближе и ближе. Я нашел Борюсика и Головастика там же, где оставил пару дней назад. Там же, где они, походу, безвылазно сидели месяца три, если не больше. На диване, выставленном на вечную продажу, поджав ноги, храпел упитый в жопу Борюсик. Но Головастику, рассуждающему вслух с самим собой, было на это плевать. Бывший программист, рыхлый парень двадцати с лишним лет, чье белое лицо пробивали кусты словно наспех выросшей растительности, не сразу осознал мое присутствие. Его взгляд, блуждавший по пейзажу за окном, обильно политому дождем, наконец, сфокусировался на мне.

- О! Сусанин! - хрипло сказал Головастик. Он даже попытался подняться, вытянув для приветствия руку, но сопротивление воздуха, не пожелавшего принимать тучную субстанцию, отбросило его назад, в кресло.

- Привет, - не дожидаясь приглашения, я занял кресло напротив, обложенное мягкими подушками, прежде белоснежными, теперь видавшими виды. - Что пьем?

Все свободное пространство между стеллажами и мебелью заполняли пустые бутылки. Здесь было все: коллекционный коньяк гордо выпячивал трехтысячиевровые бока, белыми горлышками тянулись вверх бутылки из-под элитной водки, пузато обтягивали темное стекло этикетки виски. Шампанское и вино местная братия не жаловала, но и им нашлось место - плотными рядами пустые бутылки заняли оборону вдоль окна, как оберег от неведомой силы.

- На виски, смотрю, перешли, - устало сказал я, зацепившись взглядом за початую бутылку на столе.

- Да ну его, этот коньяк, - Головастик прицелился, сорвал со стола стакан с темным напитком, благородным янтарем плеснувшим в борта. - Чего ждешь? Наливай.

Волшебное слово вернуло к жизни Борюсика. Коротконогий, ширококостный мужчина сорока с лишним лет согласно хрюкнул и рывком сел. На испитом, заросшем седой щетиной лице вспыхнул неподдельный интерес.

- Кого я вижу! Амиго-сан! - со свистом пробилось из пересохшего горла. Так же, как его собутыльник, он сделал попытку подняться. И так же быстро был остановлен встречным потоком ветра, вернувшим его на диван. Он плюхнулся на сиденье, по дороге прихватив со стола заполненный наполовину стакан, умудрившись не пролить ни капли.

- Прям циркач ты, как я посмотрю, - усмехнулся я.

- Так ёптить, - удивился Борюсик и вылил содержимое стакана в рот.

Выудив из горы посуды, возвышавшейся тут же, на придвинутом к столику стеллаже, стакан, я плеснул себе на пару пальцев.

- И хули? - вежливо поинтересовался Борюсик, дождавшись, пока я поставлю на стол уже пустую тару.

- Какие новости? - поддержал товарища Головастик.

Мне нечего было ответить. Я сидел, прислушиваясь к себе. Алкоголь, горячим клеймом прожегший грудь, облегчения не принес. Завязанный в тугой узел комок нервов в который раз обсасывал виденье рыжей девочки, укрытой одеялами. Я снова налил себе и выпил, надеясь взять количеством.

- А хули, - усмехнулся Борюсик. Он с двух попыток одолел расстояние, отделяющее его от открытой банки с тушенкой, стоящей на столе. Поставил ее на колени, вколол одноразовую вилку в темно-серые внутренности.

- Судя по настроению, у тебя так и не получилось сплотить народ?