Рандом (СИ)

Она говорила, обнимая и целуя воздух.

Помню, я вскочил, я бросился к ней. От страха, я тряс ее за плечи как куклу. А она шептала мне что-то нежное и все тянулась куда-то в сторону губами...

И вот теперь, пространство напротив меня занимает человек, рассказывающий мерзости о своей жене.

Так. Стоп. Надо было опять напомнить себе, что отложенным взрывом на атомной станции в Сосновом Бору мы обязаны прежде всего ему, Борюсику. Отработавшему там перед приездом в Питер программу аварийной остановки. Мысли помогали, ярость потихоньку стихала. И все равно я знал, где пункт назначения у этого пути. В один "прекрасный" день на особо крутом вираже, спасительные мысли запоздают. Я не сдержусь, и количество оставшихся в живых уменьшится на два. За одного, по крайней мере, ручаюсь.

- Так знаешь или нет? - повторный вопрос Головастика отвлек меня от мысленного созерцания последствий возможной кровавой разборки.

- Ты про что?

- Про кого! - уточнил бывший программист. - Блаженный Колюня - ты ж его видел.

- Кто же его не знает, - я пожал плечами. - Я навещаю его. На Новосмоленском. Иногда.

- Уж совсем иногда, как я посмотрю, - усмехнулся Головастик. - Так был он тут вчера. Трясло его.

- При его нагрузках немудрено. - Я разглядывал полный стакан, как по волшебству оказавшийся в моей руке - я не помнил, как его наполнял.

- Зря смеешься. Мне, например, его идея похоронить всех умерших кажется вполне обоснованной. Может, действительно, если собрать всех и похоронить, то можно вернуться... К прежней жизни...

- ... вертел я эту прежнюю жизнь, - встрял Борюсик.

- Ладно, - отмахнулся я. - Так что там про Колюню?

- Так вот. Он там вырыл экскаватором очередную яму. Под очередную братскую могилу. Как обычно сложил туда мертвецов в несколько рядов. И зарыл уже. И тут поблизости у кладбища еще один окочурился. Колюня и говорит, что собирался уже переходить на новое место, но так хотелось, чтоб все было чисто. Он и отрыл с краю место, чтоб дохоронить туда свежачка. "Прикинь, - это Колюня говорит, - разрываю я сбоку краешек, а там... никого нет. Я сначала даже не понял, в чем дело. Рою дальше - ну туда, где мертвецы быть должны. Рою-рою... А там никого нет. Пустая могилка-то".

- Ммм, - я усмехнулся. В такое верилось с трудом. - Вот что я тебе скажу. В полку шизиков прибыло.

- Думаешь? Так чего тебе стоит - ты у нас парень на ходу. Подъешь к нему завтра, да и посмотришь, что к чему. Будет тебе очередное "иногда"...

- Так и сделаю...

Я был готов к тому, что произойдет и все равно вздрогнул. Из темноты стеллажей выплыло белое костистое лицо. То ли татарка, то ли узбечка - последняя хранительница супермаркета. Она двигалась рывками, слегка припадая на левую ногу. В темно-синей униформе, она прошла мимо. Иссиня-белое лицо, с застывшей навеки доброжелательной улыбкой, теперь напоминающей маску, плыло в воздухе, то поднимаясь, то опускаясь. Женщина остановилась, бросила что-то быстрое на своем языке, и снова нырнула в темноту.

- Гюльчитай. Еще жива? - спросил я, приведя дыхание в порядок.

- Жива. Чего ей?

Борюсик храпел, разрывая легкие, Головастик толкал очередную неудобоваримую теорию. Оттого, что я так и не добрался до закуски, мои мысли путались. Я достиг абсолютной нирваны - мне захотелось в берлогу. Не домой - что я там забыл в пропитанном паранойей месте? Мне хотелось в мое двухуровневое логово. Туда, где я рассчитывал пережить зиму. К камину, к комнатам, заваленным консервами, канистрами с водой, спиртным, книгами и древесным углем. Кстати, об угле - прихватить с собой пару-тройку пакетов не помешает.

- Ладно, - сказал я. - Пора мне.

Я медленно поднялся. Мир качнулся, словно от моего быстрого движения он не успел загрузиться. Я кивнул на прощанье, развернулся, заранее наметил маршрут движения и тут услышал.

- Ты, это, Макс, поаккуратней там.

В два приема я повернулся и внимательно уставился на Головастика. Его лицо слегка расплывалось, выходя из фокуса.

- Ты не думай, что я тут без... ик ... вылазно сижу, - Головастика одолела икота. - Тоже выхожу иногда. По...общаться с народом. Тут старушка жила недалеко. Ты знаешь ее... Миро... Миро...

- Мироновна. Тамара. Улица Жени Егорова двадцать пять. Бабушка божий одуванчик. Только такой душноватый одуванчик.

- Точно. Душно... ватый. Мы встречались у кафешки днем - перекинуться парой слов. Так вчера днем я вышел, побо...лтать с ней. А она лежит у входа.

Я собрался пожать плечами, типа "старость не радость" и тут долетела концовка:

- С простреленной головой.

- В смысле?

- С дыркой во лбу. А это... оружия рядом с ней нет. Да и не могла Тамара само... убиться. Не та была старушка. Так думаю... Ик... Мститель у нас объявился. Тоже со своей... философией. Мы завтра в подсобку переедем. Там дверь закрывается...