Ракетный гром

— Досталось? — .спросил Малко. Он поискал удобное место. — Посидим в тенечке. Закуривай.

Малко усмехнулся.

— С таким отцом, как у тебя, самосад будешь курить. Небось и в деньгах он строг? — И, не дождавшись ответа, вернулся к первому вопросу: — Досталось? Зачем вызывал? Про чепе спрашивал?

— Спрашивал...

— Что же ты сказал?

Виктор погасил сигарету, сорвал травинку, ответил:

— Я не говорил, показывал все, как было на полигоне. Старший лейтенант Шахов подавал команды, я работал на направляющем устройстве. Отец спросил: «Так всегда учили тебя?» Я ответил: «Нет, только накануне, накануне старший лейтенант показал мне такую последовательность». —Виктор поднял голову, ожидая, что скажет Малко. Но тот молчал. Лицо его то бледнело, то краснело, чуть-чуть тряслись руки. Потом он поднялся, швырнул в кусты загасшую сигарету.

— Закрутили туго, всю вину свалили на меня. Ну, ничего, я выдержу все удары. Не ожидал, что мой подчиненный Виктор Гросулов, которому я делал только добро, скажет неправду. Встаньте, когда с вами разговаривают! — закричал он срывающимся голосом. — Вы сказали отцу неправду. Вы всегда опаздывали в работе с механизмами, и накануне, и задолго до этого. Вот истинная причина аварии, а не то, как я учил вас. Почему вы не сказали об этом генералу? Боялись? Значит, вы трус!

Слово «трус» Виктор воспринял как пощечину. Задыхаясь от волнения, он еле выговорил:

— Товарищ старший лейтенант, что вы! Разрешите, я сейчас пойду к генералу и скажу: авария произошла только по моей вине, я всегда опаздывал. Разрешите?

Малко остывал. Он с минуту пристально вглядывался в лицо Виктора. «Неужели пойдет, неужели скажет?» Ему очень хотелось, чтобы Виктор пошел. Он снял фуражку, вытер платком лоб, вздохнул:

— А поверят?

Виктор пожал плечами.

— То-то, не поверят. Никуда ты не ходи, я сам пойду. — Он надел фуражку, приблизился к Виктору, словно хотел получше рассмотреть. Глаза его горели, и весь он показался Виктору расслабленным, больным. — Не поверят, — повторил Малко и, повернувшись, зашагал к штабу. Он удалялся косолапо, будто нес на плечах тяжелый груз, который давит его. Виктору стало жалко Малко. Он догнал его на окраине рощи, умоляюще произнес:

— Товарищ старший лейтенант, остановитесь.

Малко, не оглядываясь, бросил:

— Что?!

— Остановитесь...

— Поздно. Слышите, поздно!

— Я не понимаю вас, товарищ старший лейтенант.

— Поздно!

— Не понимаю...

— Не понимаешь?! Видишь на плечах офицерские погоны? Завтра, может, их снимут. Завтра старшего лейтенанта Малко будут судить, как подлеца и карьериста... Я иду сбросить груз, который жестоко давит мне плечи. О, как жмет. Я бы тебе обо всем рассказал, да не могу — стыдно. — Он закрыл глаза и шепотом сказал: — Идите в спортивный городок, я приказываю. Скажите сержанту, что я занят срочным делом и чтобы он вел взвод в казарму. Идите!

Он открыл глаза, когда Виктор был уже далеко. Было очень тихо, томительно и глухо. Потом издали донеслось:

— Взво-од, в две шеренги — становись!

— Становись! — повторил Малко и подумал: «Не в последний ли раз произношу это слово — становись?»

И побежал в штаб.

Издали Малко увидел черную «Волгу». Это была машина генерала. Он перешел на шаг, полагая, что теперь-то успеет застать командующего. Но тут, к своему ужасу, заметил, что машина вдруг попятилась назад, затем быстро помчалась к проходным воротам. Он решил сразу перед всеми — и Гросуловым, и Громовым, и Бородиным — признаться, выложить все, чтобы потом не объясняться с каждым в отдельности. Он чуть не закричал, чтобы остановить машину, и, конечно, крикнул бы: «Товарищ генерал, остановитесь». Но тут из-за угла клуба показался майор Савчук.

— И все-то вы торопитесь. — привычно заметил Петр Захарович. — Теперь-то куда спешить...

У Малко мелькнула догадка: «Обо мне шла речь, и все уже знают». Он медленно закурил, сказал:

— Да, теперь спешить некуда...

Савчук потрогал затылок, вздохнул:

— Неужели это так и случилось?.. Скажите, так?

— Да...

— Значит, руками своего подчиненного решили притормозить Узлова, чтобы как-то самому подняться над другими, в «маяки» пробиться?

— Да...

Подслеповатое лицо Савчука передернулось. Он переложил папку из одной руки в другую.

— А я верил вам... старается офицер, надо поддержать. — Савчук взял Малко за рукав повыше локтя и, глядя мимо, куда-то вдаль, медленно продолжал: — Понимаете, чем вы меня подкупили? Очень правильными словами. Вы не Узлов, тот ершистый, взовьется так взовьется, что в душе, то и выплеснет. Его слова иногда могли обидеть, взвинтить нервы. Ваши — упаси бог! Вы всегда говорили о большом, важном. Не слова, а музыка: общая копилка, не ради личной славы, боевая готовность — песня! Ах, черт побрал бы меня, уши развесил. Ах, как нехорошо! — Савчук заметил: глаза у Малко сильно повлажнели, вот-вот из них, голубых и всегда быстрых, теперь поблекших, покатятся слезы. Савчука даже передернуло: — Будьте мужчиной хоть сейчас. Это очень полезно — быть мужчиной...

IV