Райское Местечко

— Тогда все. Ребята, спасибо, всем отбой, кроме Вики. Вика, теперь — дело к тебе. Я не ошиблась, ты сейчас курируешь все СМИ?

Я смотрел на Мелиссу и поражался: она спокойно продолжала обсуждение, будто и не стояла до сих пор в огненном шаре, который немного поблек, но никуда еще не исчез. Лучи, исходившие от нее и от Бориса, погасли, но воздух в помещении еще продолжал светиться.

— Вика, пусть каналы Сети шлют сюда кого угодно. Наша версия: я находилась на Заводе по поводу поставок ПСВ-двигателей для «Маджипура», а Ласточка присутствовал на испытаниях нового типа двигателя. Мощность нового двигателя оказалась больше расчетной, и избыток энергии пришлось сбросить на Юпитер. Жертв нет. Получили травмы различной степени тяжести четырнадцать специалистов МЮЗДа и Первый селфер Борис, руководивший проведением испытаний. Опасности необратимой гибели людей нет. Имеют место небольшие разрушения старого лабораторного корпуса. Территория вокруг него фонит от наведенной радиации, поэтому поставлено ограждение зоны радиусом порядка километра. В эту зону попала и небольшая часть периферийной территории Университета, свободная в это время от присутствия людей. Ведутся работы по ликвидации последствий и по очистке территории. Все. Эту версию изложит директор Завода и все свидетели. С директорам Поработаю я сама, а свидетели, включая спасателей, на Ларе. Но если вдруг будут любые осложнения со СМИ, выходи на меня.

Мелисса подошла к дыре в окне и встала в потоке ледяного воздуха, врывающегося в помещение. Она раскинула руки в стороны и подняла лицо к небу. Огненный одуванчик начал уменьшаться в диаметре и вскоре почти погас. За окном опять пошел снег. Он залетал в дыру в окне, и Мелисса протягивала ладони, пытаясь поймать снежинки, но они таяли, не долетая до ее рук. Воздух в диспетчерской перестал светиться. Я реактивировал скафандр. Дышать уже было можно и без поддува кислорода. Пахло озоном и чем-то горелым.

Тут сзади меня что-то тяжело упало. Я обернулся. Боже, я наблюдал за Мелиссой и совсем забыл про Бориса! Это он рухнул на пол. Мы с Мелиссой подбежали к нему. В том, что лежало на полу, узнать Бориса было невозможно. Голова с голым черепом, голые торс и руки, все было покрыто черной коркой. От рогов остались небольшие шишки. Лицо представляло собой сплошную темную массу. Сравнительно целыми были штаны и сапоги, но их покрывали пятна копоти. Смотреть на то, что осталось от Ласточки, было страшно.

Видимо, все мои чувства отразились у меня на лице.

— Алекс, все не так плохо, он сразу отключил все рецепторы. Пойду позову девочек. Здесь уже можно работать.

И Мелисса направилась к выходу из диспетчерской.

Я не знал, чем помочь Борису. Наверное, он отключил рецепторы, но, я думаю, не все и не сразу. Да если бы и сразу! Я помню, что тоже сразу потерял сознание в потоке плазмы, когда проходил стерилизацию после «Альбины-3». Но есть память тела, память клеток. При воспоминании о той истории меня всего корежит, судороги сводят мышцы, сердце дает перебои. Не могу себе представить, чтобы я когда-нибудь добровольно согласился пережить что-то подобное. Одних ночных кошмаров с избытком хватает. А Борис, как я понял, проходил через все это многократно. И добровольно. Он приехал сюда, как на обычную работу или даже скорее как на приятную встречу с Мелиссой. И зная, что ему предстоит, спокойно шутил и предавался воспоминаниям…

Боже! Я простил ему его совершенство, его превосходство над всеми, его неземную красоту и своеобразный юмор, его поцелуи и объятия с Мелиссой! Мне стало стыдно за свою глупость и ревность, за свою нелепую неприязнь. И я устыдился своей роли стороннего наблюдателя, не пригодного ни к чему серьезному и не способного ничем помочь даже сейчас, когда уже все закончилось.

Борис лежал неподвижно, не подавая никаких признаков жизни. Вдруг он вздрогнул. Раз, еще раз, а потом его огромное тело стала непрерывно сотрясать мелкая дрожь. Я беспомощно стоял рядом.

Тут наконец в диспетчерскую стремительно вошла Мелисса, а за ней — вся команда Бориса. Девушки бросились к Ласточке и деловито засуетились вокруг него. Они, видно, хорошо знали свое дело. Пять девушек нагнулись над ним и стали прикладывать свои ладони к разным точкам его обгорелого тела, к груди, животу, к макушке черепа. Я не понимал, что и зачем они делают. Но вскоре тело Бориса перестало дрожать. Тогда первую пятерку девушек сменили другие пять. Они приложили свои ладони к голове и торсу Бориса, оставив открытым живот.

— Хорошо, — сказала наблюдавшая за странными действиями Мелисса и нагнулась к телу.