Райское Местечко

Было так хорошо, так приятно обнимать Мелиссу, чувствовать и ее, и Майкла. Господи, я наконец оказался на том самом «своем месте», которое так долго искал!

Ладоням моим и шее, там, где прикасалась рука Мелиссы, стало горячо и щекотно, и восторг охватил меня! Да! Да! Я чувствовал, как сердца наши бьются в унисон, как сливаются наши тела… Мы прорастали друг в друга! Наши нервные системы соединялись в сеть, и нервные импульсы текли по все расширяющемуся пространству, и теплые потоки заструились по моему телу, проникая во все уголки, в каждую клетку…

Волна за волной, волна за волной, и вот я чувствовал уже не себя, а нечто новое, что было и мной, и Мелиссой, и Майклом, и в то же время чем-то большим, чем каждый из нас по отдельности!.. Я оказался в бесконечном пространстве, полном тепла и света, где меня любили и давно ждали.

— Ну вот, наконец ты к нам и пришел…

— Как легко все прошло…

— Конечно, он такой же, как мы…

— Да, да, такой же…

— Мы любим тебя… Любим!

Ласковые дуновения, нежные прикосновения… Меня окружали мысли и чувства, они струились, окутывали, стремились проникнуть внутрь меня, и я мысленно распахнулся навстречу тянувшимся ко мне струям и выплеснул навстречу все, что чувствовал и думал сам…

— Я люблю вас! Лисса, дорогая, жизнь моя…

Наши чувства и мысли слились и закружились в водовороте, и невозможно было отделить, различить, разлучить…

Наконец все успокоилось, и только медленные волны покачивали нас в океане свершившегося соединения. Я знал, что мы стали одним целым, и я обладал всем, что было Мелиссой и Майклом, а они обладали мной, и это обладание было всеобъемлющим и безраздельным… Но непостижимым образом при этом мы оставались и самими собой. Это было как сверхстереоскопическое зрение, когда каждый видит свою картину, и отдельные картины, сливаясь, дают общее, качественно новое видение… И это была только одна сторона нашего единого существования. Мысли наши сплетались, расходились в разных направлениях, потом опять соединялись, дополняя и расширяя себя… Каждое чувство каждого находило отклик в других, усиливаясь многократно… Память наша стала общей, и я мог видеть и знать все, что знали и видели Лисса с Майклом. Они делились со мной всем, что помнили и чувствовали, но не только радость и счастье были в нашем общем сознании. Многое, очень многое окрашено было в цвета печали, ужаса и страданий. Я хотел проникнуть и туда, и узнать все, все, разделить не только радость, но и боль… Они остановили меня:

— Здесь все — твое, ты возьмешь все, что захочешь, но не сейчас. Подожди, потом. Сегодня — наш первый день, и пусть сегодня будет только хорошее…

В ответ я отдавал им любовь и восхищение, свои воспоминания, свои переживания, свои мечты…

И я видел себя их глазами! Я казался им лучше, чем думал о себе сам, но они протестовали:

— Ты не знаешь себя! Мы видим тебя таким, какой ты есть на самом деле… Любимый, дорогой, ты замечательный, ты так нам нужен…

Они видели меня честным и благородным, немного наивным и чуточку смешным и от этого еще более любимым.

Они знали обо мне все, и безнадежная моя страсть к Мелиссе не была для них тайной…

— Ах, какой ты горячий! Я желаю тебя не меньше! Я так жду тебя!

— Какое счастье! Ты любишь Лиссу, как люблю ее я! Ты не должен стесняться меня, ведь я буду чувствовать все, что будешь чувствовать ты, что будет чувствовать Лисса! А ты будешь чувствовать вместе с нами… Всегда, когда захочешь. Вот, смотри…

…

— Да! Да!.. Да!

— Мы строим наши тела не только как сенсоры и аттракторы… Наши тела — это наслаждение жизнью, всем, чем только возможно!

И они показали мне.

Я был ими, был птицей, был рыбой, я был ящером с Саракосты… Я плавал и летал, я погружался в глубины океанов, скользил по снежным склонам на Фризе, встречал рассвет в безбрежных степях Фелиции, я нырял в солнечную корону…

Мне было жаль, что я могу предложить им пока так мало.

— Твои чувства, твоя любовь — это совсем не мало! А остальное… У нас все впереди!

…

— Алекс, теперь нам пора. Пора.

— Да, пора. Р-камера готова. И надо открывать жилую зону. Пора.

И мы разделились.

Когда я пришел в себя, я стоял, привалившись к двери бокса, а Мелисса, ведя перед собой гравиносилки с Майклом, шла к выходу из ангара.

Я был опять один, заключенный в собственном теле, опять в тюрьме своего одиночества. Холод и тьма. Невыносимая горечь утраты…

Внезапно меня захлестнула горячая волна:

— Нет, нет! Разве ты не понял? Мы с тобой! Мы теперь всегда, всегда вместе! Мы — одно целое!

— Алекс! Люби Мелиссу! Пока я без тела, люби ее и за меня! Помни, я буду чувствовать все…

Мелисса и Майкл уже отошли далеко от причала, когда у меня в сознании раздался короткий смешок:

— Получше присматривай за Мелиссой, Алекс!

И я наконец поверил! Я никогда не буду больше одинок!