Райское Местечко

Каждый вечер, когда занавес опускался окончательно, я перехватывал Мелиссу за кулисами, «могучим плечом» отодвигая почитателей ее таланта и красоты, и мы убегали куда-нибудь подальше, в тот или другой конец пляжа. В темноту даже самые беззастенчивые товарищи следовать за нами не решались.

Эти вечера были чрезвычайно романтичными, но и очень странными… Мелисса никак не дразнила меня, и я тоже не позволял себе зайти за какую-то, обоим нам понятную черту… Мы с Мелиссой бродили рука об руку по самой кромке воды, сидели на камнях, любуясь звездным небом, молчали или перебрасывались короткими фразами… Потом я провожал Мелиссу до ее номера и шел к себе, спать и видеть счастливые сны…

Но это не были и «чисто дружеские» прогулки. Между нами витало нечто… Все было пропитано какой-то неизъяснимой негой, предвкушением… Временами меня охватывала сладкая дрожь, и ту же дрожь я угадывал в Мелиссе… Иногда мне казалось, что вот сейчас еще один жест, поворот головы, взгляд, и что-то сорвется в нас, и закружится вихрем… Но нет. Мгновение проходило, а мы по-прежнему удерживались на краю пропасти, упасть в которую были еще не готовы. Мы оба знали, что не готовы.

А потом был последний перед отлетом день, день карнавала.

На этот раз Мелисса выбрала для нас восточные костюмы. Ее фигуру окутывал почти прозрачный бледно-зеленый шелк, на голову был надет золотой обруч с огромным изумрудом, изумруды и золото переливались в многочисленных подвесках, в браслетах на руках и ногах, сплошь усеивали крошечное бикини… Лицо ее наполовину прикрывала вуаль, над которой ярче изумрудов сияли ее глаза. Она казалась такой загадочной, такой хрупкой… И не было во всем мире женщины прекраснее ее.

На мне были зеленые шаровары с широким поясом, заправленные в короткие сапоги с загнутыми носами, такой же, как и у Мелиссы, обруч на голове и расшитый золотом и изумрудами короткий жилет, надетый на голое тело. Темный загар и отливающие зеленью глаза… В моих движениях откуда-то появилась звериная вкрадчивость… Я сам не узнавал себя. На меня из глубины зеркал смотрел незнакомец, экзотический и опасный.

Весь вечер Мелисса опускала ресницы, чтобы избежать моего прямого, дерзкого взгляда. Но иногда я ловил ее ускользающий взор, и сердце мое проваливалось куда-то в гулкую пустоту. Я твердой рукой крепче прижимал ее к себе, и она послушно поддавалась.

В этот раз никто не осмеливался ни приблизиться к нам, ни бросать на Мелиссу наглые взгляды. Я чувствовал себя защитником Мелиссы, надежной стеной, ограждающей ее от всех невзгод мира.

Умом я понимал, что это смешно. При любой реальной опасности не я — Мелисса будет защищать и меня, и весь мир. Но было что-то глубинное, очень правильное в этих нелепых моих чувствах!

В какой-то момент, когда мы медленно танцевали в полутьме, под бликами зеркального шара, Мелисса положила руки мне на грудь, прижав ладони к моей обнаженной коже — сердце мое остановилось, а потом забилось как бешеное, — и прижалась ко мне всем телом. Она запрокинула голову, посмотрела мне прямо в глаза и, задыхаясь, прошептала:

— Какие у тебя сильные руки… Как приятно прислониться к твоей груди…

Я обхватил ее руками и притиснул к себе еще плотнее. Внутри у меня все задрожало и запульсировало, в голове зазвенело, перед глазами поплыли красные круги. Я падал в бездну… Я растворялся в блаженной истоме… Я как сверхновая обрушивался внутрь себя и огненным смерчем летел по Вселенной…

Никогда, никогда ничего подобного я не испытывал… Время перестало существовать!..

Громкая музыка вывела нас из состояния транса. Очнувшись, Мелисса слегка отстранилась от меня. Это было больно, но я не сделал попытки привлечь ее обратно. У меня просто не было сил.

Мелисса немного постояла с закрытыми глазами, едва заметно покачиваясь, потом сказала хриплым шепотом:

— Надо пойти чего-нибудь выпить, — и сделала первый шаг…

Ноги мои подкашивались, и Мелисса поддерживала меня, когда мы направлялись в буфет выпить чего-нибудь прохладного.

«Боже, — думал я, — это невозможно! ТАКОГО просто не может быть! А ведь она всего лишь прижалась ко мне, и мы были одеты!.. Нечто большее я просто не перенесу, я умру, умру…»

Восторг и паника боролись в моей душе, острое желание гасил охвативший меня страх…

До конца вечера мы избегали встречаться взглядами, и движения наши были осторожны, чтобы больше не…

«Что испытала Мелисса, — думал я, — когда мы замерли на мгновения? на минуты? на вечность? — среди веселящейся толпы?»

Мне казалась, что она растеряна, что она сама не ожидала от себя… И испугалась… Чего? Силы охвативших ее чувств? Себя? Новизны ощущений?

«Господи, какие глупости! Как только такое могло прийти мне в голову, — одернул я себя. — Мелисса за полторы тысячи лет наверняка успела испытать все мыслимое и немыслимое! Кто я такой, чтобы надеяться дать ей что-то новое?»

Эта мысль охладила меня лучше мороженого и привела мои чувства практически в нормальное состояние.