Райский плод

Квалификационной коллегии предстояло еще рассмотреть Димино заявление и вынести заключение о даче рекомендации о занятии должности судьи, после чего внести Димину кандидатуру Президенту, чтобы тот представил ее на утверждение Совета Федерации.

Конечно, это была лишь формальность, но она требовала времени.

– Думаю, к твоим родам управимся, – сказал мне Плевакин после одного из совещаний, на котором все коллеги тепло поздравили Диму с успешным завершением экзаменационного испытания. – Как раз на твое место он и выйдет. А что, работа привычная, дела знакомые. Кабинет тоже. Подхватит упавшее знамя, так сказать.

Я изменилась в лице. Мысль о том, что я буду вынуждена оставить свою тяжелую, неблагодарную, но любимую работу, много лет являвшуюся смыслом моего существования, меня тяготила. Более того, я не понимала, как смогу жить без этой работы, точнее без зарплаты. Да еще с ребенком.

– Что? Тяжело тебе, Леночка? – участливо спросил Плевакин. – Или страшно?

– И тяжело, и страшно, – призналась я нехотя.

– Ну ничего. Разрешится как-нибудь, – заметил он. – Или мы обязательно что-нибудь придумаем.

Я тут же насторожилась. В словах своего шефа я услышала намек на то, что могу легко решить все свои проблемы, если рожу ребенка и откажусь от него, отдав в приемную семью. Ну да. И затрат лишних не потребуется, и с работы можно не уходить, да еще и денег дадут.

Мысль о том, что Плевакин участвует в схеме торговли младенцами, казалась мне невыносимой. Я разрывалась между желанием вывести «Яблочкина» и компанию на чистую воду и страхом, что Анатолий Эммануилович может пострадать. Все-таки в моей жизни он сделал много хорошего.

– Что тут можно придумать? – промямлила я.

Мой шеф покачал головой.

– Много чего. Лена, рождение ребенка – не конец жизни, а только ее начало. И ты же не одна. Вокруг тебя есть люди, готовые тебе помочь. Ты, конечно, страшная гордячка, а потому предлагать тебе помощь напрямую как-то даже страшно, но ты пойми, что она пойдет тебе же на благо. Родишь малыша, и все наладится. Вот увидишь.

Что ж, высказаться откровеннее было вряд ли возможно. Непрошеные слезы потекли у меня по щекам. Все-таки разочаровываться в своем учителе очень больно. Я вскочила со стула и рванула к двери.

– Лена, я понимаю, что это трудно принять. Но ты все-таки постарайся! – крикнул мне вслед Плевакин. – Ради своего же блага.

Я выскочила в коридор и столкнулась с Никитой Говоровым, прокурором, моим давним противником в суде и вдобавок ко всему бывшим любовником, до сих пор обиженным на меня за то, что я его бросила.

– О, Кузнецова, привет, – приветствовал он меня и оценивающе осмотрел мою фигуру, на данный момент уже весьма далекую от идеала. – Ну что, готовишься отказаться от жизни ради пеленок и бессонных ночей? Намерена повторить подвиг матери-одиночки? Не удивляйся, как гласит один старый фильм, информация у нас поставлена хорошо. Я уже в курсе, что твой миллионер тебя бросил. Так что прокидалась ты, Лена, старыми друзьями. Ой, как прокидалась.

От выражения его самодовольного лица меня аж передернуло.

– Я не прокидалась, а сделала надлежащие выводы, – с брезгливостью в голосе парировала я. – И, судя по твоему поведению, совершенно правильные. Говоров, уйди, а. Я совершенно не хочу тебя видеть.

– Я не могу уйти, поскольку пришел сюда по работе. Нет, ну не могла же ты подумать, что это я тебя караулю по старой памяти. Мне от тебя, Кузнецова, ничего не надо. Ты никогда красавицей не была. Так, сильно на любителя или на безрыбье, а сейчас, глубоко беременная, и вовсе отвратительна. Ни кожи, ни рожи, живот на нос лезет. Не женщина – инкубатор для вынашивания.

Я помертвела. Откуда он знает? Или прокурорские тоже в доле у оборотистого Эппельбаума? А что, в клинике же говорили, что у заведующего отделением есть могущественные покровители. Почему бы и не в районной прокуратуре?

– Дай мне пройти, – сказала я, отпихнув Говорова руками в грудь.

Он, не ожидая толчка, покачнулся, но все-таки устоял на ногах. Я обошла его и пошла прочь, ускоряя шаги, настолько противно мне было просто дышать с Никитой одним воздухом.

– Ты совсем психованная стала! – крикнул он мне вслед. – Беременность и в этом случае тебя вовсе не улучшила. А что будет дальше, когда ты от безденежья взвоешь?

В свой кабинет я вернулась растревоженной. Что же это получается? Никита тоже в схеме? А почему бы и нет? Но если это так, то привлек его именно Плевакин. Не зря же сейчас я столкнулась с Говоровым именно у его кабинета.

Размышляя об этом, я приняла решение. Несмотря на категорический запрет Таганцева, который привлек к расследованию специалистов из Главного управления МВД по Москве, я решила сделать вид, что согласна на предложение Эппельбаума. Мне требовалось понять, как именно работает эта схема, а я не могла этого сделать, не пройдя весь путь сама.

Для начала нужно было как следует просчитать риски. Что может случиться с будущим моего ребенка, если я подпишу договор с клиникой? Я снова погрузилась в судебную практику. В основном она касалась дел, связанных с суррогатным материнством.