Рай. Потерянный рай. Возвращенный рай

Рассеялись вокруг Престола тучи,
И, ясный, отвечал Ему Отец:
«Возлюбленный Мой Сын! О чем Ты просишь
Для человека –  все да будет так:
Ходатайство Твое –  Мое веленье.
Но больше жить не должен он в Раю:
Препятствует тому закон природы,
Что Мною установлен; элементы
Те чистые, которые не знают
Дурного и смешения не терпят
С тем, что им чуждо, прочь его извергнут,
Затем что грех в нем душу загрязнил,
Дабы в среде он жил такой же грубой
И смертный хлеб свой ел, чтоб к разрушенью
Готовиться, рожденному грехом,
Который мир весь заразил и сделал
Из чистого нечистое. Творя,
Я человеку дал два дивных дара:
Блаженство и бессмертье; потерял
Он первое –  тогда второе может
Ему лишь к вечным мукам послужить,
А потому Я смерть ему назначил;
Смерть облегченьем будет для него:
Пусть после жизни, полной испытаний
И бед тяжелых, укрепившись в вере
И добрыми делами заслужив
Вторую жизнь, кто праведен, проснется
Для обновленных Неба и Земли.
Но созови сюда синод блаженных
Со всех концов Небес; Я не хочу
Скрывать от них суда над человеком,
Как не скрывал над Ангелами злыми
Суда; хоть вера прочих и тверда,
Пусть в ней они тем тверже укрепятся».
Окончил Он, и Сын дал знак высокий
Служителям всем светлым Божества –
Дал знак трубой (той самою, быть может,
Которая, когда Господь сходил
С Небес, звучала громко на Хориве
И снова будет, может быть, звучать
В день общего суда), и звук чудесный
Наполнил вмиг все области Небес.
Из кущ благословенных, из беседок,
Одетых амарантом, от ручьев,
От вод блаженных жизни, где сидели
В беседе беспечальной дети света,
Спешат они, услыша горний зов,
И вот уж стали все вокруг Престола,
И Всемогущий волю им изрек:

«Сыны Мои! Вы знаете, что ныне
Стал человек подобен нам: он знает
Добро и Зло с тех пор, как он вкусил
Запретного плода. Пускай гордится
Он этим знаньем: потеряв Добро,
Он приобрел лишь Зло; стократ счастливей
Он был бы, если б был доволен знаньем
Добра, а Зла бы вовсе он не знал.
Теперь скорбит он, кается, моленья
Мне шлет: все это Я ему внушил.
Давно я знаю сердце человека,
Как он изменчив, к суете привержен,
Когда он предоставлен сам себе.
Теперь, чтоб не дерзнул он к Древу жизни
Приблизиться и есть его плоды,
Чтоб вечно жить (иль думать, что жить вечно
Он будет), Я решился удалить
Его из сада Моего; пусть пашет
Ту землю, из которой взят он: будет
Пригодней эта почва для него.
Ты, Михаил, –  тебе Я поручаю:
Из Херувимов пламенных возьми
Сил, сколько нужно, для охраны Рая,
Чтоб Сатана, на помощь человеку
Иль чтоб свободным местом завладеть,
Не произвел бы новых беспорядков.
Спеши туда и грешную чету
Без сожаленья удали из Рая
(Их, несвятых, из этих мест святых)
И возвести им, что со всем потомством
Они навеки изгнаны оттуда.
Но чтобы их не слишком поразил
Мой приговор суровый и печальный
(Я видел, что смягчились их сердца,
Что свой они оплакали проступок),
От всяких устрашений воздержись
И, если терпеливо покорятся,
Без утешенья их не отпусти.
Открой Адаму даль времен грядущих,
Как Я тебе внушу; прибавь притом,
Что Свой союз с людьми возобновлю Я
Через посредство семени жены, –
И пусть уйдут, хоть грустные, но с миром.
А у восточной Рая стороны,
Где от Эдема вход всего доступней,
Поставь на страже Херувимов, чтобы
Они, колебля пламенным мечом,
Издалека оттуда отстраняли
Всех подходящих, не пуская их
Ко Древу жизни, чтобы сад Господень
Не сделался убежищем злых Духов
И чтоб, украв плоды с дерев, опять
Они не соблазнили человека».

Окончил Он; и быстро в дальний путь
Сготовился Архангел; Херувимов
Блестящих, вечно бдительных, отряд
С ним вместе вышел. По четыре лика
Они имели, будто дважды Янус[177];
Весь образ их усеян был глазами,
Которых было более число,
Чем Аргус[178] их имел, и недоступны
Те очи были сну под звуки флейты
Аркадской иль Меркурия свирели,
И жезл его не усыпил бы их.
Меж тем проснулась Левкотея[179], света
Священного приветствуя возврат,
И свежею росою окропила
Земную грудь. Моленье совершив,
Адам и Ева (первая супруга)
В душе своей почувствовали бодрость,
Ниспосланную свыше, и надежду
От мрачного отчаянья спастись,
И радость, хоть еще и не без страха;
И Еву так приветствовал Адам:

«Легко поверить нам с тобою, Ева,
Что все Добро, какое видим мы,
Нисходит с Неба; несколько труднее
Увериться, что и от нас до Неба
Подняться может нечто, что могло бы
Влиять на мысли или волю Бога
Блаженного. Но кажется мне все ж,
Что сила есть подобная в молитве
И даже в кратком вздохе, восходящем
От нас к престолу Вышнего. Когда
Коленопреклоненно я молился,
И Божество старался примирить,
И перед Ним всем сердцем преклонялся,
Казалось мне, что вижу я Его,
Как кротко Он и милостиво внемлет
Словам моим! Росла во мне надежда,
Что благосклонно выслушан я Им!
Мир в грудь мою вернулся, и я вспомнил
О том, что Он нам обещал: что семя
Твое сотрет главу змеи. О том
Сперва забыл я, ужасом сраженный;
Теперь же в этом черпаю я веру,
Что горечь смерти уж для нас прошла,
Что жить мы будем! С радостью великой,
Мать рода человеческого, Ева,
Приветствую тебя! По праву носишь
Ты это имя, мать всего живого!
Через тебя жить будет человек
И мир весь будет жить для человека!»

И с кроткой грустью Ева отвечала:
«Достойна ли такого званья я,
Преступница! Тебе служить я в помощь
Сотворена, а стала западней!
Упреков я достойна, недоверья
И всяческой хулы! Но бесконечно
Великий мой Судья был милосерд,
Что мне, впервые смерть всему принесшей,
Источником быть жизни Он велел.
Как добр и ты, что именем меня
Назвать ты удостоил столь высоким, –
Иное имя заслужила я!
Однако нас работа полевая
Уж ждет, хоть и не спали мы всю ночь:
В поту лица нам ныне труд предписан;
Смотри: уж утро в розовый свой путь
Пошло вперед, хоть мы не отдохнули.
Пойдем же, и отныне ни на миг
С тобой я не расстанусь, где б работать
Мне ни пришлось, как ни была б работа
Трудна, хотя б до вечера продлилась.
Пока мы здесь живем, что может быть
Нам слишком трудным в этом дивном месте?
Хоть мы и пали, все-таки с тобой
Прожить мы можем здесь свой век в довольстве».

Так говорила Ева, таковы
Смиренные ее желанья были,
Но не к тому вела ее судьба.
Природа вскоре знаменья явила
В зверях и птицах; воздух потемнел,
Исчезло утра краткое сиянье.
Вблизи от них Юпитерова птица[180]
С высот небесных быстро вдруг спустилась,
Преследуя чету двух пестрых птиц;
Затем, спустясь с холма, охотник первый,
Могучий зверь, что царствует в лесах[181],
Помчался вслед за парою оленей –
Смиреннейших из всех зверей лесных,
Стремившихся к дверям восточным Рая.
Адам на них с тревогою во взоре
Смотрел и Еве молвил наконец:

«О Ева, верно ждут нас перемены!
Немые Небо знаменья нам шлет,
Нас о своих намереньях желая
Предупредить, предостеречь, быть может,
Чтоб не чрезмерно уповали мы
На избавленье от тяжелой кары,
Увидя, что отложена нам смерть
На некоторый срок. Как долго будет
Жизнь наша длиться –  как мы можем знать?
Мы знаем только, что мы –  дети праха
И возвратиться в прах должны, –  не больше.
Иначе что же может означать
Двойное это бегство –  через воздух
И по земле –  в один и тот же час,
В едином направленьи? На востоке
Зачем явилась тьма в средине дня,
А с запада, напротив, показалось
Средь облаков как бы сиянье утра,
Которое на небе голубом
Вокруг лучистый свет свой разливает
И медленно спускается, как будто
Неся с собою что-то к нам с Небес?»

Он не ошибся: в том сияньи светлом
Действительно спустилась с Неба рать
Послов Небес на облаке лазурном
И на холме в Раю расположилась.
Блистательным видением ему
Предстала бы она, когда б сомненье
И плотский страх не омрачали взор
Адама. Эта рать была не меньше
Блистательна, чем та, которой вид
Иакову предстал в Маханаиме[182],
Когда он лагерь ангельский узрел,
Иль та, что появилась в Дофаиме[183]
На пламенной горе, в шатрах огнистых,
Сирийскому царю навстречу выйдя,
Который, как убийца, чтобы взять
Единого лишь человека, в битву
Пошел без объявления войны.
Князь Сил Небесных рать свою оставил
На том холме, велев им Рай занять,
А сам один пошел искать Адама.
Увидев гостя дивного вдали,
Адам тогда поспешно молвил Еве:
«Теперь великих, Ева, жди вестей,
Решающих судьбу, быть может, нашу, –
Быть может, новый будет нам закон!
Я вижу, что из тучи той блестящей,
Которая вдали одела холм,
Идет один из воинов небесных,
И, сколько вижу по его осанке,
Немалый чином –  верно, из числа
Престолов иль Властей: так величаво
Он смотрит; он не грозен, так что страха
Не ощущаю я; но и не так,
Как Рафаил, общителен и кроток,
Чтоб я к нему спокойно подошел:
Серьезен и величествен он видом.
Его, чтоб не обидеть, должен я
Теперь с почтеньем встретить; ты же скройся».

Окончил он. Архангел подошел –
Не в образе своем небесном дивном,
Но в виде человека и одет,
Как человек, чтоб встретить человека.
Поверх его блестящих лат одежда
Пурпурная накинута была –
Красивее, чем пурпур Мелибеи[184]
Иль Сарры[185], что герои и цари
Носили в старину во время мира;
Сама Ирида[186] красила ту ткань.
Шлем звездоносный с поднятым забралом
Не закрывал лица его, чей вид
Был как у мужа юного, который
Быть отроком недавно перестал.
От пояса, как с круга зодиака
Небесного, спускался грозный меч –
Страх Сатаны; в руке копье сверкало.
Адам пред ним склонился до земли, –
Он царственно, главы не наклоняя,
Цель объяснил прихода своего:

«Адам, не нужно долгих предисловий,
Чтоб изложить веление Небес:
Довольно знать тебе, что ты услышан,
И смерть, которой за проступок свой
Ты подлежал, отсрочена на время;
Господь тебе дает ряд долгих дней,
Чтоб каялся в своем ты преступленьи
И злое дело добрыми делами
Загладил бы. Со временем Господь
С тобой вполне, быть может, примирится
И снимет узы смертные с тебя,
Но дольше жить в Раю не дозволяет.
Я послан удалить тебя отсюда,
Чтоб землю ты пахал, из коей взят:
Тебе пригодней будет эта почва».

Он замолчал. Адам, услышав весть,
Был прямо в сердце поражен; от горя
На месте он оледенел и чувства
Все помутились у него. А Ева,
Которая все слышала, хотя
И спряталась, тут плачем разразилась
И выдала убежище свое:

«О страшный, неожиданный удар,
Ужасней смерти! Мне –  лишиться Рая,
Тебя покинуть, родина моя,
Вас, милые тенистые прогулки,
Тебя, страна, достойная богов!
Надеялась я здесь, хоть и в печали,
Дождаться дня, когда умрем мы оба!
А вы, цветы, которые, конечно,
Нигде, как здесь, не можете расти, –
Вы, первая моя забота утром
И вечером последняя, –  как нежно
Ходила я за вами, как следила
За распусканьем почек, имена
Давала вам! Кто вас теперь оправит,
Вас возрастит под солнцем, по рядам
Рассадит вас, польет водою чистой?
И ты, беседка брачная моя,
Которую украсила я щедро
Всем, что приятно обонять и видеть, –
Как мне тебя покинуть, как уйти
В тот нижний мир, суровый, дикий, мрачный!
Как будем там дышать мы, воздух чистый
Привыкнув здесь вдыхать, как будем жить,
Питавшись здесь бессмертными плодами!»

Архангел кротко плач ее прервал:
«Не жалуйся так, Ева, откажись
С терпеньем от того, что по заслугам
Ты потеряла, и чрезмерно сердцем
Так не цени того, что не твое.
Ты не одна уйдешь: пойдет с тобою
Твой муж; за ним ты следовать должна
И родиной считать его жилище».

Адам, очнувшись от остолбененья
Холодного и мысли все собрав,
Почтительно промолвил Михаилу:
«О небожитель из числа Престолов
Иль высший между ними (ты, по виду,
Князь из князей)! Послание свое
Ты объяснил нам ласково; иначе
Ты мог бы грозным словом нас сразить,
А исполненьем нас убить на месте.
Но все-таки та весть, что ты принес,
Едва для хрупкой плоти выносима,
Отчаянья полна, печали, скорби!
Должны покинуть эти мы места
Счастливые, приют родной и милый,
Единую утеху наших глаз,
Знакомую, привычную, –  другие
Места для нас так чужды, неприветны,
Не знают нас, и мы не знаем их!
Когда б я мог надеяться, что волю
Того, Кто может все, я изменю
Мольбами непрерывными, я воплем
Ему не перестал бы докучать;
Но все мольбы перед Его решеньем
Бесповоротным –  то же, что дыханье
Пред ветром, прогоняющим обратно
Его туда, откуда изошло,
И я веленью Вышнего послушен.
Мне тяжелей всего, что, уходя,
Я от Его лица навек скрываюсь,
Не буду больше лицезреть Его!
Здесь посещал бы я благоговейно
Места, где удостоил Он меня
Божественным присутствием; я стал бы
Рассказывать сынам своим, как Он
На той иль этой мне горе явился,
Как, видимый, под деревом стоял,
Как голос я Его меж этих сосен
Услышал, у ручья с Ним говорил.
Из свежего Ему я дерна много
Воздвиг бы благодарных алтарей
И каждый из ручья блестящий камень
Собрал бы, чтобы памятник из них
Сложить Ему, векам на поученье;
На алтарях тех приносил бы в жертву
Ему я смол душистых аромат,
Цветы, плоды… Там, в этом нижнем мире,
Где я найду явление Его,
Следы Его священных ног? Увидев
Его во гневе, я бежал; но ныне,
Когда Он вновь призвал меня к Себе
И обещал мне жизнь и род продолжить,
Я с радостью готов бы созерцать
Хоть крайний луч Его великой славы
И чтить Его стопы издалека».

И с благосклонным взором Михаил
Ему ответил: «Знай, Адам, что Богу
Принадлежит все Небо, вся Земля,
Не этот лишь утес. Он наполняет
Присутствием Своим всю сушу, море
И воздух; все, что на Земле живет,
Им рождено, Его согрето силой.
Тебе всю Землю Он дает во власть:
Не презирай дар этот и не думай,
Что Божество присутствие Свое
Имеет лишь в пределах этих тесных
Эдема, или Рая. Рай, быть может,
Твоей столицей был бы; ты отсюда
Распространил бы род всех поколений;
Сюда они со всех концов земли
Сходились бы, чтоб чествовать и славить
Тебя, великий праотец людей;
Но этих прав высоких ты лишился –
Ты пал и стал с потомством наравне;
Однако верь, что в долах и равнинах
Бог есть, как здесь; присутствия Его
Ты всюду, как и здесь, увидишь знаки;
Тебя Своей Он будет окружать
Отеческой и благостной любовью,
В ней выразит тебе Свое лицо,
Покажет след путей Своих бессмертных.
Чтоб этому ты твердо верил, послан
Тебе я раньше, чем уйдешь отсель,
То показать, что в будущем случится
С тобою и твоим потомством. Будь
Готов узнать и доброе и злое,
Затем что благость Божия должна
С греховностью людскою состязаться.
Учись терпенью, радость умеряй
Печалью и благочестивым страхом
И привыкай с умеренностью равной
Переносить и счастье и беду;
Так проведешь ты жизнь всего спокойней
И лучше приготовишься к тому,
Чтоб встретить смертный час, когда придет он.
Взойдем на этот холм, а Ева здесь
Пусть спит (я сам уже смежил ей очи),
Пока ты будешь видеть наяву
Грядущее; пусть спит, как спал когда-то
И ты, пока Господь ее творил».

Ему Адам ответил благодарно:
«Взойдем, путеводитель добрый мой;
Тебе готов я следовать всем сердцем,
Деснице Неба кротко подчинясь,
Хотя она меня и наказует.
Навстречу Злу я обращаю грудь,
Вооружась, чтоб перенесть страданья
И заслужить покой своим трудом,
Коль этого удастся мне достигнуть».