Читаем Рай. Потерянный рай. Возвращенный рай полностью

Рай. Потерянный рай. Возвращенный рай

«Всеправедны пути Твои, о Боже,И все веленья праведны Твои!О, кто Тебя ослабит, кто унизит?Хвала Тебе и Сыну Твоему?Он будет человека возродитель,Он возведет в течение вековВо славе Небо новое и ЗемлюИль в дольний мир с Небес их низведет».Так пел их хор; в то время, поименноСвоих могучих Ангелов призвав,Господь давал Свои им порученья,Как лучше перестроить этот мир.Велел Он Солнцу изменить движеньеИ свет свой так, чтоб на земле царилТо жар, то холод, трудновыносимый,От севера б грозил седой мороз,А с юга зной ужасный приносился;Путь новый был и бледной дан Луне,И прочим всем пяти планетам также:Предписано являться им то в долеШестой своей, то в четверти, то в трети,И вредное влиянье выражать,Противостав друг другу, и пороюВ зловещие вступать соединенья –То предвещать Земле зловредный дождь,То при восходе иль закате солнцаГрозящие ей бури предрекать.И ветры получили размещеньеПо всем своим углам, чтоб бушеватьПо берегам, и в воздухе, и в море,И вихрем бури ужас наводить,И гром катить сквозь потемневший воздух.Велел, по слухам, Ангелам ГосподьПо отношенью к главной оси СолнцаНагнуть на двадцать градусов иль большеЗемную ось; с усилием ониВесь шар Земли великий наклонили.Есть слух, что Солнцу повелели такжеОт круга равноденствия свой путьСклонить на то же расстоянье к Тавру,К семи небесным сестрам Атлантидам[169],К спартанским Близнецам, под тропик Рака,Затем, ко Льву и, к Деве, и к ВесамПройдя, сойти под тропик Козерога,Чтоб изменились климаты Земли,Где вечная весна царила прежде,При равенстве всех дней и всех ночей,За исключеньем полюсов, где веченБыл свет дневной и не являлась ночь,И Солнце, возмещая удаленьеСвое от этих мест, по горизонтуВокруг ходило, прогоняя снегКак из страны холодной Эстотийской[170],Так и на юге, из всех стран, лежащихЮжнее Магелланова пролива,Ни запада не зная, ни востока.Когда же был вкушён запретный плод.То, как Фиест[171] покинул пир ужасный,Вдаль отступило Солнце от Земли:Иначе как бы вынес мир живущий,Будь даже он безгрешен, жгучий знойИ страшный холод, более, чем ныне?Все эти перемены в Небесах,Хоть медленно, на всей земле и в мореПроизвели такие ж перемены:Со звезд сошли болезни, народилисьЗловредные туманы и пары,Горячие испорченные газы;От северной далекой Норумбеги[172],От самоедских хладных берегов,Тюрьму свою железно-ледянуюЛомая, сыпля бурный снег и град,Борей[173], и Кекий, и Аргест, и ФрасцийРевели, с корнем вырывая лес,До дна взрывая море; им навстречуСвирепствовали с юга Нот и АфрИ нагоняли тучи грозовыеС высот Сьерра-Лионы[174]; поперекС восхода и с заката ветры дулиС неменьшей силой: и Зефир, и Эвр[175],Сирокко и Либеккий. Так в природеБезжизненной неистовства пошли;Затем Раздор, как дочь Греха, впервыеВвел смерть среди созданий неразумных,Родив меж ними страшную вражду:Зверь воевал со зверем, птица с птицейИ рыба с рыбой; перестав питатьсяТравой, они друг друга стали жрать,Утратили почтенье к человекуИ стали избегать его иль злобноСмотреть, когда он мимо проходил.Все эти знаки внешних бед растущихАдам отчасти видел, хоть в лесах,В глубоком мраке скрыться он старался,Отдавшись скорби; но внутри себяЕще сильней он чувствовал все горе;И вот, волнуем бурею страстей,Он в жалобах печальных изливался:«О жалкое паденье из блаженства!Ужель так гибнет этот славный мирКоторого я высшею был славой,Отныне же не только не блажен,Но проклят и от Бога укрываюсь,Чье лицезренье прежде было мнеБлаженством высшим! Но пускай на этомСтраданья бы окончились мои:Я заслужил их и согласен каруЗа них нести; но это не поможет:Что ем, что пью, что я произведу –На всем лежит проклятье. Прежде сладкоЗвучавший глас “плодись и размножайся”Теперь как голос смерти мне звучит!Зачем плодиться мне и размножаться?Чтоб умножать на голову моюПроклятья? Все мои потомки будутВо все века терпеть то зло, то горе,Которое мой грех на них навлек,И проклинать меня: “Да будет проклятНечистый предок наш! Его должныБлагодарить за эти мы страданья!”И будет благодарность их проклятьем!Так ко всему, что вынесу я сам,Прибавится всех их несчастий бремяИ на меня всей тяжестью своеюОбрушится как на источник Зла.О краткое блаженство Рая, – страшной,Тяжелою ты куплено ценой!О Боже, разве я просил Тебя из глиныСоздать меня? Просил ли я ТебяВоззвать меня из тьмы и дать мне местоВ саду прекрасном? Если ж не просил,Ужели не нашел Ты справедливымМеня во прах начальный возвратить?Ото всего я рад бы отказаться,Все возвратить, что в жизни получил,Коль скоро был не в силах я исполнитьТвоих велений слишком строгих, чтобыМне данные все блага сохранить.Довольно было б этого лишенья,Чтоб наказать меня, а Ты прибавилК тому еще страданья без конца!Непостижим мне суд Твой! И однако,Я сознаю, что слишком поздно нынеРопщу: я должен был бы отказаться,Когда Ты ставил те условья мне.Ты принял их, Адам! Ты наслаждатьсяСогласен был, а на условья ропщешь!Пусть сотворил без твоего согласьяТебя Господь, но что сказал бы ты,Когда твой сын, своим непослушаньемТебя обидев, стал бы говорить:“Зачем ты дал мне жизнь? Ведь не просил яТебя о том?” Ужели ты емуПростить бы мог такой упрек надменный?А между тем ведь был бы он рожденНе по желанью твоему, а в силуПростой необходимости природной;Тебя ж Своею волей сотворилГосподь, – Его я собственность и долженСлужить Ему; дары Его – лишь милость,И в наказаньи также волен Он.Пусть так; Его я покоряюсь каре;Я прах и должен возвратиться в прах.Приветствую я час уничтоженья,Когда б он ни пришел! Но для чегоРука Его откладывает кару,Которую хотел Он в тот же деньСвершить? Зачем живу, не умираю,Дразнимый смертью? Для чего мне длитьСтраданья и не гибнуть? О, как рад быЯ встретить смерть, назначенную мне,И сделаться бесчувственной землею!Как рад бы лечь, забыться вечным сном,Как бы на лоне матери! СпокойноТогда я спал бы; голоса ЕгоТогда я не боялся бы, как грома,И не грозило б худшее ничтоТогда ни мне, ни моему потомству!Одно сомненье мучит лишь меня:Быть может, я не весь умру; быть может,Дыханье жизни чистое – душа,Которую вдохнул Бог в человека, –Не умирает вместе с этим прахомТелесным; может быть, в моем гробуИли в другом ужасном, мрачном местеЖизнь буду длить я, как живой мертвец?О, страшно, страшно, если это правда!Но как же так? Ведь только дух грешит,Когда живет, и смерть живому духуЗа грех возмездье, плоть же без негоЖить иль грешить одна никак не может.Итак, я весь умру, и пусть на этомСомненья успокоятся мои.Ведь если Вседержитель бесконечен,То разве бесконечен гнев Его?Будь это даже так, зато не веченЯ, человек, – на смерть я осужден.Как может длиться кара бесконечноНад тем, кто смертью кончит жизнь свою?Иль может Бог смерть сделать несмертельной?Хоть Бог и всемогущ, но это было бПротиворечьем чересчур большим,Свидетельством лишь слабости, не силы.Ужель, карая человека, БогКонечному дать мог бы бесконечность,Чтоб Свой насытить ненасытный гнев?Так прах земной изъял бы Он из властиЗаконов всех природы: ведь причиныЛишь действуют в пределах вещества,А не во всей своей природной силе.А если смерть не есть один удар,Лишающий сознанья, как я думал,А вечное несчастье от сегодняИ без конца, во мне и вне меня!О горе мне! Я вновь терзаюсь страхом,И эта мысль как громом поражаетМою незащищенную главу!И смерть и я – равно мы оба вечны,Воплощены в создании живом,И не один я – все мое потомствоНесет проклятье. Славное наследствоЯ вам оставил, сыновья мои!О, если б мог я все его истратитьНа самого себя и не оставитьВам ничего, – о, как тогда вы стали бБлагословлять, не проклинать меня!Зачем за грех, единым совершенный,Должно все человечество страдатьНевинное? Но можно ли невиннымЕго назвать? Все то, что от меняПроизойдет, испорчено заране,Развращено и волей, и умомИ будет и в поступках, и в желаньяхПодобно мне. Так может ли оноБыть правым перед Богом? Нет, все спорыНапрасны: принужден я правотуЕго признать; мои все ухищреньяИ рассужденья тщетны; лабиринт ихЛишь уличает самого меня;И первый и последний я источникВсего дурного: пусть же осужденьеИ Божий гнев обрушатся всецелоНа одного меня! Увы, желаньеБезумное! Ты можешь ли снестиОдин все это бремя? ТяжелееОно, чем вся Земля, чем этот мир,Хотя его с женою той зловреднойТы разделяешь! Все, чего ты жаждешь,И все, чего боишься ты, равноУбежища тебе не оставляет,И ты – несчастья злейшего примерИ в прошлом, и в грядущем: Сатане лишьПодобен ты и карой, и грехом!В какую бездну ужаса и страхаТы, совесть, увлекла меня – и нетИсхода мне, все глубже лишь тону я!»Так в тишине ночной стонал АдамИ, одинокий, жаловался громко;И ночь была уже не такова,Как до грехопаденья человека, –Не кроткою прохладою дышала,Но, сумрака зловещего полна,Ужасною его пугала тьмою,И в угрызеньях совести казалисьЕму все вещи страшными вдвойне.Ничком простертый на земле холодной,Он проклинал создание своеИ смерть винил за медленность, жалея,Что не пришла она, как Бог сказал,В тот день, когда он согрешил. «Что ж медлишьТы, смерть? Я трижды был бы рад принятьУдар твой, чтоб конец настал желанный!Иль Истина сдержать не хочет слова?Божественная правда не спешитНа деле оправдаться; не приходитСмерть на мой зов; суд правый Божества,Увы, на все мольбы мои и воплиНе ускоряет медленных шагов!О вы, леса, ключи, холмы, долины,Не так вы прежде откликались мнеНа мой призыв; звучало ваше эхоИ отвечало песнею иной!»Печальная вдали сидела Ева;Страданья мужа видя, подошлаОна к нему и ласковою речьюСтаралась скорбь несчастного смягчить;Но ей ответил он, взглянув сурово:«Прочь от меня, змея! Такое имяТебе всего приличнее с тех пор,Как ты связалась с тем, кто ненавистенИ лжив, как ты! Тебе недостаетТакого же змеиного лишь вида,Чтоб от коварства, скрытого внутри,Остерегал он вовремя всех тварей,Дабы, прикрыв чрезмерной красотойЛожь адскую, ты их не уловляла.Но и при этом я бы сохранилСвое блаженство, если бы не гордостьИ страсть твоя пустейшая гулять –Притом еще в опаснейшее время, –Благодаря которой ты отверглаМое предупрежденье и защиту;Хотела ты, чтоб на тебя, любуясь,Смотрели – будь хоть это Дьявол сам,Которого ты одолеть мечтала;Но, встретившись с коварною змеей,Была ты одурачена, а послеЯ был тобой обманут – потому,Что я в тебя, как в плоть свою, поверил,Считал тебя премудрой, твердой, зрелой,Все нападенья отразить способной.В то время я еще не понимал,Что это все скорей пустая внешность,Чем добродетель истинная; ты –Не больше, как ребро мое кривое,Притом еще и с левой стороны,Которое, как член излишний, к счастью,Бог выбросил из тела моего.О, для чего Господь, Создатель мудрый,Велевший, чтобы жили в НебесахОдни лишь духи мужеского пола,Такую новость на Земле устроил,Природы обольстительный порок,Не создал здесь одних мужчин, без женщин,И способа иного не нашелПроизводить людей! Тогда б избеглиБеды мы этой и дальнейших бедИ на земле бесчисленных волнений,Которые от женского коварстваПроистекут, которые с собоюНам принесет зловредный этот пол:Иль долго муж не встретит подходящейЖены и брак несчастный заключит;Иль ошибется в выборе, иль, еслиНайдет, кого желал бы он иметь,Увидит, что ее дурной характерИзбрал другого, худшего, в мужья;Иль их любви родители воздвигнутПрепятствия, иль лучший выбор свойОн встретит слишком поздно, после бракаС другой, ему принесшей зло и стыд;Так будет вечным горем отравлятьсяЖизнь человека, мир семьи страдать!»Сказал – и отвернулся он. Но ЕваНе отступала; сквозь потоки слезИ кудри разметав, она припалаК его ногам и, обнимая их,Рыдала, о прощеньи умоляя:«Не покидай же так меня, Адам!Свидетель Небо, как тебя люблю я,Как чту тебя от сердца глубины!В неведеньи тебя я оскорбила,Несчастный случай ввел тебя в обман!Молю тебя, припав к твоим коленам, –Пока живу я, не лишай меняПриветных взоров, помощи, советаВ моем несчастьи, в крайности моей!Одна моя ты сила и опора;Что без тебя мне делать, как мне жить?Быть может, краткий час нам жить осталось,Так пусть же будет между нами мир.Одной с тобой мы связаны обидой,Объединимся ж мы в одной враждеК тому Врагу, который нам указанВ суде, который Бог нам произнес, –К змее жестокой! На меня же, горемСраженную, не изливай ты злобы:Я уж погибла, я еще несчастней,Чем ты! Хоть оба согрешили мы,Но согрешил ты только против Бога,Я ж – против Бога и тебя, Адам!Я возвращусь туда, где нас судили,И воплями тревожить буду Небо,Пока оно свой приговор не сниметС твоей главы и на меня одну –Всех этих зол причину – не обрушит:Мне, мне одной нести весь Божий гнев!»В слезах она умолкла. УниженьеЖены, у ног его лежавшей долго,Чтоб выплакать прощенье для себя,В Адаме возбудило состраданье.И вот его смягчилось сердце к ней,Которая была ему недавноОтрадой лучшей в жизни, а теперьУ ног его влачилася покорно,Прекрасная, как прежде, примиренья,Поддержки и совета у тогоИща себе, кто ею был обижен.Обезоружен, весь свой гнев забыв,Ее он поднял с мирными словами:«Все так же ты неосторожна, так жеПорывиста! Сама не знаешь ты,Чего желаешь! На себя всю каруПринять ты хочешь; ах, умей сперваСнесть часть свою: едва ли ты способнаСнести весь гнев, которого ты знаешьМалейшую лишь часть, а между темС трудом мою досаду переносишь.О, если бы мольбы способны былиВысокие решенья изменить,Скорей тебя я поспешил бы к местуСуда и к Небу громче бы взывал,Чтоб на мою главу привлечь всю кару,Затем что слишком слаб твой пол и нежен.Ты вверена была мне, и тебяВ опасную минуту я оставил.Не будем же теперь мы больше споритьИ осуждать друг друга: нас с тобойИ без того довольно осудили.Скорей прилично состязаться намВ делах любви, чтоб облегчить друг другуТо бремя, что нести нам суждено,И каждый часть свою пусть переносит.Насколько вижу, смерть, что в день судаДолжна была постигнуть нас, не сразуПридет, а после многих, долгих дней,Как медленное зло, чтоб увеличитьСтраданья наши и потомков нашихВсех будущих, – несчастное потомство!»Собравшись с духом, Ева отвечала:«Адам, мне горький опыт показал,Как мало значат все мои сужденьяПеред твоими, как я заблуждаюсь,К каким они несчастьям привели.И все ж, как ни ничтожна я, ты, сноваМеня в свои подруги взяв, надеждуДаешь мне вновь обресть твою любовь,Единую утеху мне и в жизни,И в смерти. Я не скрою от тебя,Что в беспокойных думах мне явилосьДля облегченья наших крайних мук,Чтоб им найти конец, хотя тяжелыйИ грустный, но переносимый легче,Чем эти все страданья без конца.Нас более всего забота мучитО тех, кому начало мы дадим,Заранее на горе обреченныхИ наконец на смерть; для нас ужасноПричиной быть несчастья для других,Для наших же детей, и мир проклятыйНесчастнейшим народом населить,Который после жизни, полной скорби,Чудовище свирепое пожрет.Однако в нашей власти до зачатьяПредупредить явление на светНесчастного, проклятого народа.Бездетен ты – бездетным и пребудь,И смерть куска желанного лишится,Принуждена, пожрав лишь нас двоих,Голодное свое насытить чрево.А если слишком трудно для тебя,Обмениваясь взорами, беседой,Живя в любви со мною, воздержатьсяОт действий всех любви и от объятийСупружеских, желаньем без надеждыТомиться, видя, что и я томлюсь,Живя с тобой, подобным же стремленьем, –Что было бы для нас страшней всего,Что нам грозит, – освободим скорееСебя самих и вместе все потомствоОт ужаса, висящего над нами!Поищем смерти, если нас онаИскать не хочет, и собственноручноСвершим ее деянье над собой!Не будем вечно содрогаться, видяВ конце концов вдали все ту же смерть;Путей к ней много – изберем кратчайший,Разрушив разрушенье разрушеньем!»Окончила она иль оборвала,Отчаяньем томима, эту речь.О смерти мысль так сильно овладелаЕе душой печальной, что онаСама смертельной бледностью покрылась.Адам, однако, на ее советСогласьем не ответил: напрягаяВнимательный свой ум, заметил он,Что им возможны лучшие надежды,И Еве так тогда он возразил:«Твое презренье к этой жизни, Ева,И к наслажденьям плотским говоритКак будто в пользу мысли, что ты выше,Чем это все; однако твой советНам истребить себя опровергаетТакую мысль: показывает он,Что не презренье к радостям, а жалостьУтратить то, что ты чрезмерно любишь,Тобой владеет. Если ж смотришь тыНа смерть как крайний выход из несчастья,Надеясь тем всей кары избежать,То вспомни, что Господь мудрей, конечно,Свой смертоносный гнев вооружил,Чем так, чтоб ты могла его столь простоПредупредить. Боюсь я, что тогдаСмерть эта, нами взятая насильно,От кары, нам назначенной, ничутьНас не избавит, а упорство нашеВсевышнего способно побудитьТак сделать, чтобы смерть в нас обитала.Поищем же других, не столь опасныхРешений: их я, кажется, имеюВ виду. Припомни Господа слова,Что семенем своим змее сотрешь тыГлаву. Утехи мало было б в том,Когда б Господь, как я предполагаю,Не разумел под именем змеиВеликого Врага, который скрылсяВ змее, чтоб соблазнить нас. СокрушитьЕго главу – да, это б было местью,Которой мы лишились бы, когда бСебя мы сами смертью истребилиИль вовсе отказались от потомства,Как предлагаешь ты: тогда наш ВрагОт своего ушел бы наказанья,А мы двойную кару понесли б.Не будем же мы думать о насильиНад жизнью нашей, о бесплодьи этомНамеренном: оно нам не даетНадежд, питая гордость лишь и злобу,Досаду, нетерпенье и борьбуПротиву Бога и Его по правуНаложенного ига! Вспомни, Ева,Как кротко Он нас слушал и судил,Без гнева и без порицанья! ЖдалиНемедленной мы гибели, считая,Что это значит смерть в тот самый день;И что же? Для тебя лишь предсказал Он,Что будешь в муках ты носить детейИ их рождать; но эти муки скороВознаградятся радостью, как толькоУвидишь ты плод чрева своего.Меня проклятье косвенно задело:Он проклял землю, я же буду долженТрудом великим хлеб свой добывать.Что ж за беда? Быть праздным было б хуже,А труд меня поддержит. Чтобы холодНе повредил нам, Он, без наших просьб,Прикрыть нас позаботился одеждой:Судя, нас, недостойных, пожалел!Насколько же тогда еще охотнейК моленьям нашим склонит Он свой слухИ в милосердьи вечном нас научитВремен суровых года избегать,Сносить и дождь, и снег, и град, и холод!Уж начинает небо, изменивСвой вид, нам с гор предсказывать ненастье;Уж стал сырой, холодный ветер дуть,С дерев стряхая пышные их кудри;Приходится искать убежищ намНадежнейших и теплоты, чтоб членыСогреть окоченевшие, покаЗвезда дневная не ушла, оставивНа жертву нас холодной, темной ночи;Подумать нужно, как бы нам собратьЛучи его, в сухих телах, быть может,Чрез отраженье скрытые, – добытьИх, например, сухих кусков двух треньем,Которое воспламенило б воздух;Так, видел я недавно, что две тучи,Сойдясь, быть может, согнанные ветром,Столкнувшись с силой, молнией косойВдруг озарились и внезапно пламяСмолистую кору сосны иль елиЗажгло, и я уж издали теплоПриятное почувствовал. Возможно,Что тот огонь способен послужитьНам вместо солнца. Пользоваться этимИ средствами иными, чтобы легчеПереносить те бедствия, которымПодверглись мы за наши преступленья,Наверное, Господь научит нас,Коль мы Ему помолимся и будемПросить Его о милости. Итак,Без страха за удобства этой жизниС поддержкою Его мы проживем,Пока не кончим эту жизнь, во прахеНайдя последний отдых, дом родной.Теперь всего приличней нам с тобоюПойти туда, где нас Господь судил;Падем мы там пред Ним благоговейно,Покаемся смиренно во грехахИ о пощаде вознесем моленья;Слезами там мы землю оросимИ вздохами вокруг наполним воздухОт сокрушенных горестью сердец,Томимые печалью непритворнойИ кроткого смирения полны.Не сомневаюсь я, что Он смягчится,Преложит гнев на милость! В час, когдаОн гневным наиболее казался,Не видели ль в Его мы взоре ясномБлаговоленья, милости, любви?»Так говорил наш прародитель, каясь,И Ева также каялась в душе.И вот они пришли, рука с рукою,На место, где Создатель их судил,И пали перед Ним благоговейно,Покаялись смиренно во грехахИ о пощаде вознесли моленья,Слезами оросили грудь землиИ вздохами наполнили вкруг воздух,Томимые печалью непритворнойИ кроткого смирения полны.

Читаем Рай. Потерянный рай. Возвращенный рай полностью

Рай. Потерянный рай. Возвращенный рай

Похожие книги

Все жанры