Читаем Рай. Потерянный рай. Возвращенный рай полностью

Рай. Потерянный рай. Возвращенный рай

О, для чего теперь не прозвучалТот громкий голос предостереженья,Который был с высот Небес услышан[91]Тем, кто нам Апокалипсис открыл,Когда дракон, вторично пораженный,Пришел во гнев, чтобы отомститьНа человеке за свое крушенье:«О горе вам, живущим на земле!»Когда б теперь раздался он, быть может,Он вовремя еще предостерег быБлаженных наших праотцев, что к нимТеперь подходит близко Враг их тайный,И от его смертельной западниОни тогда избавиться могли бы.Как раз теперь спустился Сатана,Воспламененный яростью великой,Чтоб искусить и после обвинитьРод человека и на нем, невинномИ слабом, отомстить за все потери,Которые понес он в первой битве,За бегство в Ад позорное свое.Он быстротой своей все недоволен,Хоть смело и бесстрашно он свершилДалекий путь; похвастаться удачейПока еще не может он, и вотК своей попытке страшной приступает,Которая, готовая родитьсяНа свет, ему волнует бурно грудьИ, как оружье дьявольское, больноЕму назад удар свой отдает.Его терзают ужас и сомненье,Внутри его бушует бездна Ада:Он носит Ад в себе и вкруг себяИ, как бы место ни переменял он,Уйти от Ада может так же мало,Как убежать от самого себя.Теперь в нем совесть снова пробуждаетЗаснувшее отчаянье; проснулосьВоспоминанье горькое о том,Чем был он, чем он стал и что в грядущемГрозит ему: всегда ведь злое делоК страданью только злейшему ведет.То он направит на Эдем прекрасныйПечальный взор свой, то опять посмотритНа Небеса и пламенное солнце;И, прерывая вздохами слова,Так начал он, перебирая думы:«О ты, в венце своей великой славы,Одно в своих владеньях, как Господь,На этот мир взирающее новый,Ты, пред которым все тускнеют звездыИ преклоняют голову свою, –К тебе взываю, но не зовом друга,Тебя зову по имени, о Солнце,Чтоб рассказать, как ненавижу яТвои лучи, которые мне скорбноНапоминают, как я страшно пал,Хоть прежде был твоей славнее сферы!Ах, гордостью и честолюбьем злымЯ увлечен был на борьбу с великим,Необоримым Властелином Неба;И для чего? Ничем не заслужилОн от меня подобного поступка, –Он, Кем я сотворен в моем блестящемДостоинстве, Который никогоНе попрекал своим благодеяньем!Ему не трудно было и служить:Какой был меньше труд, чем воздаяньеХвалы Ему, какая плата меньше,Чем благодарность должная Творцу?Но все добро во мне лишь зло рождалоИ лишь к коварным мыслям привело.Быв столь возвышен, мысль о подчиненьиСтал отвергать я: показалось мне,Что шаг еще – и стану я всех вышеИ сразу сброшу с плеч огромный долгБезмерной благодарности – то бремя,Которое, сколь ни платил бы яСвой долг, – всегда на мне бы тяготело;Забыл я все, что от Него имел;Не понял я, что благодарность платитСама собой и что сознанье долгаЕсть в то же время и платеж за долг;Какое ж для меня тут было бремя?О, если б, по Его могучей воле,Одним из низших Ангелов я был,Счастливей был бы я и честолюбьеНе знало бы несбыточных надежд!Но почему же нет? Иная сила,Великая, как я, тогда могла бИх возыметь, и был бы я, хоть слабый,Быть может, ею увлечен. Однако жДругие силы, крупные, как я,Не пали, а спокойно устоялиВнутри себя и вне, вооружисьПротиву всяких искушений. Что же?Владел ли также ты свободной волейИ устоять ты мог ли, как они?Ты мог! Итак, кого ж ты обвиняешь,Как не Небес свободную любовь,Которая равно всех наделила?Да будет эта проклята любовь!Мне все равно, любовь то или злоба:Я ею к вечным мукам приведен!Нет, будь ты проклят сам: ты, против волиЕго, избрал своею волей то,О чем теперь жалеешь справедливо!О я несчастный! Как мне избежатьБед без конца, отчаянья без меры?Куда б я ни бежал – со мною Ад;Я сам свой Ад, и в глубочайшей безднеВновь бездна разверзается на дне,Грозя пожрать меня. В сравненьи с этимТот Ад, где я терплю страданья, – Небо.О, уступи ж тогда! Ужель нет местаРаскаянью, ужель пощады нет?Нет – если я не покорюсь; а в этомМешает гордость мне и страх стыдаПред низшими, которым обещал яНе то, увлек иною похвальбой:Не покориться – покорить хвалилсяВсесильного себе! О горе мне!Они не знают, как жалею горькоТеперь о той я праздной похвальбе,Каким внутри страданьем я терзаюсь,Когда меня на троне Ада чтут!Со скипетром в руках и в диадеме,Возвысившись над ними, ниже всехЯ пал, – всех выше я лишь по несчастью!Вот честолюбья грустная награда!Но если бы раскаяться я мог,И был помилован, и получил быВновь положенье прежнее свое, –Увы, как скоро сан высокий сноваМеня б увлек к высоким помышленьям!Как скоро от покорности притворнойОтрекся б я, сказав, что уступилНасильно лишь, подавленный бедою!Не может мира истинного бытьТам, где смертельной ненависти раныВ такую проникают глубину.Да, это только повело б меняК вторичному и худшему паденью,И я двойною карой заплатил быЗа облегченье краткое свое.Кто покарал меня, Тот это знает,А потому настолько же далекОт мысли пожалеть меня, насколькоОт просьб о мире я далек. Итак,Навек исчезла всякая надежда!Изгнав нас и отвергнув, вместо насСебе Он создал новую утеху –Людей и ради них весь этот мир.Прости ж, надежда; больше нет ни страха,Ни угрызений совести: все благоУтрачено навеки для меня;Отныне Зло моим пусть будет благом;Через него, по крайней мере, властьЯ разделю с Царем великим Неба,И, может статься, больше половиныЯ захвачу; о том узнает вскореИ человек, и этот новый мир!»Пока он это говорил, жестокоЛицо его страстями искажалось:Покрылся трижды побледневший ликОтчаяньем, и завистью, и гневом,И страшно изменилися чертыЕго притворной маски. Он бы выдалСебя чрез это, если б кто-нибудьЕго увидел, ибо Духи НебаВсегда спокойны и впадать не могутВ такое раздраженье. Скоро онЗаметил это сам и постаралсяСмягчить свой вид спокойствием притворным;Искуснейший из всех лжецов, он первыйСоединил со внешностью святойГлубокое коварство, злое мщенье;Но не настолько был искусен он,Чтоб Уриила обмануть, которыйНа страже был и проследил за ним,Как он летел к вершине ассирийскойИ как он там свой образ изменилНесвойственно блаженным Духам, – виделЕго движенья резкие, заметил,Как он себя безумно вел, считая,Что он один, что не следят за ним.Вот Сатана приблизился к Эдему.Пред ним вверху стоял прелестный Рай,Зеленою оградою венчая,Как изгородью сельскою, вершинуГоры высокой и крутой, чей склонЩетинистый покрыт был дикой чащей,Густой и прихотливой, заграждавшейПути наверх; над нею возвышалисьГромадные роскошные стволы –Раскидистые пальмы, кедры, ели, –Богатый лес; и так как ряд над рядомБросали тень, пред взором возникалРоскошный вид лесистого театра.Но выше всех их возносилась РаяЗеленая стена; с нее смотрелНаш общий прародитель на владеньяСоседние свои. За ней рядыЧудеснейших деревьев возвышались,Обремененных дивными плодами:Цветок и плод в одно и то же время,Они как будто златом и эмальюБлистали; солнце, кажется, на нихСвоих лучей бросало позолотуЕще охотней, чем на облакаВечерние иль на дугу из влаги,Которую нам посылает Бог,Когда дождями землю напояет.Прекрасен был ландшафт, а чистый воздухВрагу навстречу сладостно дышалВесеннею отрадою и счастьемИ был способен все прогнать печали –Отчаянья не мог лишь излечить.А нежные Зефиры, расправляяСвои крыла душистые, вокругРаспространяли всюду ароматы,Шепча, откуда взяли свой бальзам.Так иногда тем путникам навстречу,Которые плывут, пройдя мыс ДобройНадежды, миновав уж Мозамбик, –Со встречным ветром северо-восточнымСабейские[92] несутся ароматыЧудесные от пряных береговАравии счастливой; и, довольныЗадержкою, они свой долгий путьОхотно замедляют, и, ласкаемТем запахом приятным, много мильИх Океан улыбкой провожает.Так сладкий запах нежит и Врага,Принесшего сюда свою отраву;Приятней был ему тот аромат,Чем Асмодею[93] рыбный дым, которыйПрогнал его, влюбленного, от ложаТовитовой невестки, отомстивКоварному; из Мидии в ЕгипетОн убежал и там прикован был.Ко всходу на высокий этот холмВраг подошел, в раздумьи замедляяСвой шаг; но дальше не было пути:Растенья там переплелись так густо,Что стали как бы цельною стеной,И поросль и кусты вокруг повсюдуСтеснились так, что через их преградуНе мог пройти ни человек, ни зверь.Одна лишь дверь на стороне восточнойБыла; ее Архизлодей заметил,Но пренебрег законным он путем;Презрительно одним прыжком высокимЧрез все холма высокого преградыИ через стену перенесся онИ стал в Раю. Так точно волк бродящий,Когда он ищет, голодом гоним,Себе иного места для добычи,Следит, где пастухи свои стадаСгоняют в огороженное местоК приходу ночи, и одним прыжкомЧерез плетень спешит туда забраться;Так точно вор, желая обокрастьДом богача, чьи двери толсты, прочны,Чьи крепкие засовы и замкиПрямого нападенья не боятся,Ползет к нему в окно иль через крышу.Так вор великий ныне в первый разПроник коварно в Божье стадо; так жеНаемники в Его прокрались Церковь.Затем взлетел он и на Древе жизни,Которое средь Рая выше всехВершиной возвышалося, уселся,Принявши образ корморана[94]; жизниОн истинной чрез то не приобрел,Но замышлял лишь смерть живущим в мире;Не думал он о силе животворнойЧудесного растения: он выбралЕго лишь с целью лучше видеть вдаль;А между тем, при пользованьи должном,Залог бессмертья был бы в древе том.Так и никто на свете, кроме Бога,Добра не может правильно ценить,Даруемого Небом: обращаютНередко люди лучший дар во ЗлоИль применяют к наименьшей пользе.Дивясь, внизу он видит пред собой,Как в небольшом пространстве совместилосьДля услажденья человека все,Что лучшего произвела природа,И даже больше: Небо на земле!Блаженный Рай был Божий сад, которыйБыл насажден с восточной стороныЭдема; а Эдем распространялсяНа запад от Харрана[95] вплоть до башенПрославленных Селевкии[96] великой –Созданья древних греческих царей, –Иль той страны, где много раньше жилиСыны Эдема в Телассаре. Здесь,В стране прекрасной этой, Бог устроилПрекраснейший Свой сад; Он повелелПроизрастать на почве плодоноснойДеревьям благороднейшим, приятнымДля зренья, обоняния и вкуса;И между ними было Древо жизниВсех выше; плод его подобен былАмброзии – растительное злато;А рядом с ним росло познанья Древо, –Смерть наша, – заплатили мы за знаньеДобра ценой жестокой – знаньем Зла.На юге же Эдема протекалаШирокая река – не вкруг горы,А прямо шла она сквозь холм высокий:Когда Бог строил сад Свой, Он поставилТу гору над ее потоком быстрым,А он чрез жилы пористой землиПробился, ею впитанный охотно,И вышел вновь наружу, свежий, чистый,И многими ручьями оросилЦветущий сад; потом, соединившись,По скату вниз спустился он и встретилТам реку, показавшуюся сноваИз темного подземного прохода;Река же, разделившись на четыреПотока главных, дальше потеклаЧрез страны знаменитые и царства,О коих здесь не будем говорить.Но надо рассказать, насколько хватитИскусства, о сапфировых струях,Катившихся по жемчугам восточнымИ золотым пескам, блуждая всюдуВ тени дерев, и нектар разнося,И посещая каждое растенье,Питая несравненные цветы,Достойные роскошной сени Рая.Их не искусство медленной рукойУзорами по клумбам насадило, –Сама природа в щедрости своейРассыпала по всем холмам и долам,И там, где солнце утреннее греетОткрытые поля, и там, где в полденьПод кущами царит густая тень.Разнообразьем сельского ландшафтаПленял счастливый этот уголок:Здесь рощи, чьи душистые деревьяСмолой дышали ароматной, там –Другие, где висели золотистыхПлодов ряды, пленяя взор и вкус.И если где, то только здесь был правдойМиф о садах чудесных Гесперид.Меж рощами луга или поляны,Где мягкую траву стада щипали,Иль пальмами поросшие холмы;Местами были влажные долиныУсеяны цветами всяких красокИ розами, лишенными шипов.С другой же стороны там были гротыТенистые, прохладные пещеры,И пышно вился виноград по ним,Пурпурные развешивая кисти;С холмов же ниспадали водопады,В пыль влажную дробясь иль съединяяСвои потоки в тихие озера,Которые, как зеркало, в себеЦветущий берег, миртами поросший,Спокойно отражали. Хоры птицЗвучали вкруг, а ветерок весеннийВ полях и рощах веял ароматомИ колебал дрожащие листы;И Грации[97] и Оры[98], предводимыВеликим Паном[99], в хороводе светломКружились в вечном празднике весны.Не так прекрасно было поле Энны[100],Где Прозерпина некогда цветыСбирала и, сама их всех прекрасней,Похищена была Плутоном мрачным,Что причинило множество заботЦерере, по всему искавшей мируСвоей любимой дочери; не такБыла приветна близ Оронта[101] рощаПрекрасной Дафны[102], и не мог красойС Эдемским Раем спорить вдохновенныйКастальский ключ[103], ни остров тот Нисейский,Рекой Тритоном окруженный[104], – остров,Где древний Хам, которого зовутЯзычники Аммоном[105], а ЛивийцыЮпитером, укрыл Амальфу[106] с сыном,Румяным Вакхом[107], от очей опасныхВеликой Реи[108], мачехи суровой, –Ни край, где Абиссинские цариХранят свое потомство под гороюАмарой, хоть иные полагают,Что настоящий Рай как раз был там,В пределах эфиопских, у верховьевДалеких Нила, под горой блестящей,До чьей вершины – целый день пути.На деле край тот отстоит далёкоОт сада ассирийского, где ВрагБезрадостно смотрел вокруг на радость,На множество живых созданий разных,Столь новых и столь странных для него.Меж ними были два – всех благородней,Всех выше и стройней; богоподобноОни держались, выпрямив свой стан,С достоинством природным; не прикрытыНичем, они в нагом своем величьиДостойными владыками казалисьВсего, что окружало их в Раю.В божественных их взорах отражалсяСвященный образ славного Творца, –Премудрость, правда, чистота и святость, –И строгость в этой святости была,Хоть вольностью в них детскою смягчалась;Та строгость служит истинной основойС тех пор для всякой власти у людей.Не равными они, однако, обаЯвлялись, как не равен был их пол.Для созерцанья и для силы гордой,Казалося, он создан был, – она –Для нежности и ласки грациозной;Он сотворен, казалось, был для БогаЕдинственно, она – для Бога в нем;Его широкий лоб прекрасный, очи,Глядевшие отважно, говорилиО воле непреклонной, а две темныеВолны кудрей направо и налевоВниз ниспадали до широких плеч.У ней до стройных чресл, как покрывало,Без украшений, пряди золотые,Распущены, спускались, извиваясьВ колечках прихотливых; виноградТакими нежно усиками вьется.Весь вид ее покорность выражал,Но лишь такую, требовать которойВласть кроткая лишь может; уступаетОна охотно, он же ту уступкуВстречает лаской; мужу отдаетсяС застенчивой покорностью онаИ скромностью достойною, противясьЛишь сладкою влюбленною борьбой.В их наготе ничто не прикрывалоИ тех частей таинственных, которыхС тех пор не обнажает человек;Греховного стыда они не знали –Стыда, который лишь дела природыПозорит, честь лишь обесчестить может.О, как, грехом рожденный, этот стыдИспортил человечество, заставивЛишь внешность чтить, за внешней чистотоюГоняясь лишь! Из жизни человекаОн жизни счастье лучшее изгнал –Всю простоту и чистую невинность!Они ходили в наготе, ни Бога,Ни Ангелов Его не избегая,Затем, что в мыслях не имели Зла.Рука с рукою шли они, четою,Прекраснейшей из всех, кого с тех порКогда-либо любовь соединяла, –Адам, всех лучший из сынов Господних,С тех пор рожденных на Земле, и Ева,Из дочерей прекраснейшая всех.В тени, при нежном шелесте деревьев,На берегу хрустального ручьяОни присели, труд окончив легкийВ саду – тот труд, который только могИм усладить прохладное дыханьеЗефира, облегченье облегчитьИ утоленье голода и жаждыЕще приятней сделать. ПринялисьОни за ужин из плодов сладчайших,Которые соседние кустыИм доставляли ласково, склоняясьНад мягкою скамьей из муравы,Богато разукрашенной цветами.Они вкушали сладостную мякоть,А скорлупою черпали в ручьеПитье, с отрадой жажду утоляя.И ласковый меж них шел разговор,И нежными улыбками менялисьОни, и юных шалостей играБыла меж ними, как прилично пареСупружеской в уединенье сладком.Резвясь, вкруг них играли звери все.Которые позднее стали дикиИ поселились в чащах и пещерах,Охотясь за добычею своей;Играя, крался лев, когтистой лапойКозленка нянча; тигры, леопарды,Медведи, барсы прыгали пред ними;Слон неуклюжий, чтоб потешить их,Все силы прилагал, крутя свой хобот;Змея искусно ползала, виясь,И в гордиев завязывала узелСвой длинный хвост, коварства своегоОткрыто всем показывая пробы;Другие звери на траве лежали,Глазея, или, пастбищем насытясь,Дремали, жвачку медленно жуя.Уже, склоняясь, солнце торопилосьВниз, к океанским островам, и звезды,Поры вечерней вестники, вдалиУж восходить по своду неба стали, –А Сатана недвижно все сидел,И, наконец невольное молчаньеСвое прервав, печально молвил он:«О Ад! Что вижу с горестью великой!В блаженное жилище вместо насВознесены здесь существа иные,Иного склада, может быть землеюРожденные, не Духи, хоть ониНемногим ниже нас, небесных Духов.За ними с удивленьем я слежуИ даже мог бы их любить – так живоВ них отразилось сходство с Божеством,Такою их красою наделилаСоздавшая их щедрая рука.О милая чета! Не знаешь ты,Как близко подошла уж перемена,Которая все радости твоиРазрушит и предаст тебя несчастьюТем более тяжелому, чем слащеТеперь блаженство чистое твое!Да, вы блаженны, но в своем блаженствеЧрезмерно слабо вы защищены,Чтоб то блаженство долго сохранилось;И этот Рай ваш, это ваше НебоЗащищены оградой слишком слабой,Чтоб уберечь вас от врага такого,Какой теперь вошел. Однако яНе враг ваш преднамеренный: я мог быВас, беззащитных, даже пожалеть,Хоть жалость мне несвойственна. СоюзаИщу я с вами, дружбы крепкой, тесной,Чтоб жил я там, где вы, иль чтоб со мнойВсегда вы жили; если ж вам жилищеМое не так придется по душе,Как этот Рай прекрасный, то должны выЕго принять покорно, как созданьеРук вашего Творца: Он дал мне то,Что я теперь готов вам дать свободно.Чтоб вас двоих принять, раскроет АдВрата свои широко, вам навстречуКнязей своих всех вышлет; там найдетсяДовольно места – более, чем в этихПределах тесных, – для всего потомства,Которое от вас произойдет;И если у меня нет места лучше,То вы должны благодарить Того,Кем приведен я к этому возмездью,Которое над вами разразится,Ничем не оскорбившими меня,Чтоб отомстить Тому, кем я обижен.И если б даже и растаял яПред вашею невинностью бессильной,Общественное благо мне велит,Чтоб, отомстив за честь, я власть расширилСвою, мир этот новый покорив;Всем этим побуждаюсь я к свершеньюТого, пред чем иначе, хоть проклятый,Пожалуй, я остановился б сам».Так Враг промолвил, на необходимостьСославшися – на довод всех тиранов,Чтоб дьявольский поступок оправдать.Затем, слетев с высокого сиденьяНа дереве, он подошел к стадамРезвящихся зверей четвероногихИ стал поочередно приниматьИх образы, приспособляясь к целиК своим поближе жертвам подойтиИ что-нибудь узнать о них подробнейИз слов их или действий, оставаясьНеузнанным; и вот вкруг них он ходит,Сверкая взором пламенным, как лев;Затем он образ тигра принимает,Который видит где-нибудь в лесуИграющих двух ланей: он ложится,К земле прижавшись, привстает не раз,Следя за ними, снова прилегаетИ как бы ждет момента, чтоб, на нихВдруг кинувшись, схватить обоих в лапы.И вскоре первый из мужей, Адам,Любовно к Еве, первой из всех женщин,Речь обратил, и Дьявол, услыхавСтоль нового ему наречья звуки,Насторожась, весь обратился в слух:«Единая участница и такжеЕдиная часть радостей моих,Которая дороже мне всех прочих!Не правда ли, создавшая нас Сила,Которая для нас и этот мирОбширный сотворила, бесконечноДобра и в вечной доброте своейБезмерно щедро раздает нам блага!Она из праха нас произвелаИ поселила здесь, в блаженстве этом,Которого не заслужили мыНичем, и ничего не можем сделать,Что было б нужно ей; Она не проситОт нас иной услуги, кроме той,Чтоб заповедь одну мы соблюдали,И легкую: из всех дерев в Раю,Которые плодов приносят дивныхТак много и столь разных, – не вкушатьОт одного – от Дерева познанья,Растущего здесь рядом с древом жизни.Так близко к жизни наша смерть растет!Что значит смерть – не знаю, но, конечно,В ней что-нибудь есть страшное: ты помнишь,Как нас с тобой Господь предостерег,Что, этот плод вкусив, умрем мы смертью.Он этим возложил на нас одинЗнак послушанья, после многих знаковМогущества и власти, нас поставивВладыками созданий всех СвоихИ на земле, и в воздухе, и в море.Не будем же мы тягостным считатьЗапрет столь легкий – мы, кому так многоДано на свете радостей иныхИ наслаждений выбор бесконечный!Восславим лишь Его, превознесемЕго неисчерпаемую благостьИ предадимся сладкому труду –Подрезывать растущие деревьяИ за цветами этими ходить;Пусть это – труд: с тобой он так приятен!»И отвечала Ева: «О мой милый,Ты, для кого и от кого на светЯвилась я! Плоть от твоей я плоти,И без тебя мне в жизни цели нет!Ты – мой глава и мой руководитель!Святая правда все, что ты сказал:Конечно, Богу мы должны вседневноХвалу и благодарность возносить,Особенно же я, которой участьЕще твоей счастливей: для меняТы – драгоценный друг, который вышеМеня во многом, между тем как тыПодобного себе не сыщешь друга.Ах, никогда я не забуду дня,Когда я в первый раз от сна очнуласьВ тени, на ложе из цветов, дивясь,Кто я и где я, как туда попала,Откуда, кем туда принесена.Невдалеке журчал ручей, которыйТек из пещеры и вливался вскореВ прозрачный пруд, где тихая водаБыла недвижна, светлая, как небо.Неопытна, к нему я подошлаИ прилегла на берегу зеленом,Чтоб в озеро то светлое взглянуть,Которое вторым казалось небом.Я наклонилась – и под гладью воднойЯ увидала вдруг смотревший образ,Который мне навстречу наклонялся.Я отшатнулась – отшатнулся он;Но он мне полюбился, – я нагнуласьОпять – и он приветно вновь нагнулся,Мне отвечая взорами любви.Я посейчас бы на него смотрела,Мечтою бесполезною томясь,Когда б не прозвучал вдруг некий голос,Который научил меня, сказав:“Прекрасное созданье! То, что видишьТы там внизу, в воде, есть ты сама;Та тень с тобой пришла, уйдет с тобою.Иди за мной: тебя я приведуТуда, где будешь встречена не теньюИ не ее там будешь обнимать;Там будет тот, чей истинно ты образ,И неразрывно будет он твоим;И, принеся ему созданий много,Тебе подобных, наречешься ты –Мать рода человеческого”. ЗоваНезримого могла ль я не послушать?И вскоре я увидела тебя,Прекрасного, высокого, под кленом.Но все ж мне показался образ твойНе столь прекрасным, не настолько милымНе столь любовно-кротким и приятным,Как то виденье в зеркале воды.Я прочь пошла, но ты воскликнул: “ЕваПрекрасная, вернись! Зачем бежишь?Ты от того бежишь, кто дал началоТебе самой: ты плоть, ты кость моя!Чтоб бытие имела ты, я отдалИз бока, возле сердца моего,Моей часть жизни собственной; утехойБесценною ты будешь для меня;В тебе я часть души ищу, ты будешьВторою половиною моей!”И с этими словами нежно рукуТы взял мою, и уступила я,И с той поры узнала я, о милый,Сколь мужество и мудрость превосходятКрасу, что в них лишь – истинно краса!»

Читаем Рай. Потерянный рай. Возвращенный рай полностью

Рай. Потерянный рай. Возвращенный рай

Похожие книги

Все жанры