Рай и ад. Книга вторая. Рассказы перенесших клиническую смерть

И вот, я иду. И там эти дети, там эти родители, там эти отцы и матери, и там эта огромная толпа братьев и сестер. Братья и сестры, поверьте, я не могу это передать! Я увидел первую Церковь Христа там! Какое одеяние у этих героев веры! В каких венцах, в какой славе, в какой красе! Как победители! Я не буду все говорить, скажу только тот момент, что они мне сказали.

Это я говорю о тех, что о зверях. «Когда нас выводили, мы не смотрели, какие звери шли на нас». Они взяли друг друга за руки. Перед этим они молились. Помолились, их вынули, и с этой молитвой и пением, исполненные Духом Святым, они вышли. И когда они вышли на эту арену, они увидели, что там опять коридор Ангелов, и там наверху Христос с распростертыми руками их зовет. «Вот все, что мы видели. Зверей диких, разъяренной толпы для нас уже не существовало! Мы шли вверх, туда. Вот так мы перешли из временной жизни в вечную. С пением!» Это первые члены Церкви.

Знаете что? Дальше говорил с теми, кого привязывали к столбам. Они были живыми факелами. Я их спрашивал: «что вы в это время чувствовали?» И в то время, когда их сжигали, то никто не слышал стонов, или криков, или мучений, но все слышали горящие факелы, а из этих факелов, из огня — пение Духа Святого. Они отданы были Господу.

У Петра еще спросил: «а почему ты согласился на такое распятие — вниз головой?» Он говорит: «потому что я был недостоин. Только одно, что я отрекся, я не хотел так распятым быть, как Христос. Я недостоин!» Он рассказывал о себе. А сколько эти братья пережили издевательств, мучений, побоев! Как били! Физически и духовно. Об этом есть мало очень в Священном Писании. А они об этом рассказывали. И в последнее время это будет во всех церквах. Это Павел говорил, и Петр, они говорили, что будут избивать друг друга, и изгонять из церквей, и они будут думать, что это исходит от Бога. Будет это в последнее время, перед взятием Церкви это будет.

Ну, а потом поговорил еще с ними, и Ангел говорит: «ну, время твое подходит к концу». Я говорю: «где Христос? Я буду проситься у Него не возвращаться назад!» Я думал, что я буду просить у Него, я Ему скажу, объясню, как мне тяжело, сколько страдал, не хочу больше, мне очень тяжело, скажу Ему все. И так мы шли с Ангелом. Я смотрю — Ангел в таком благоговении встал. Он у меня стоял с левой стороны. И знаете, двигаться ни я, ни он, мы не могли. Не то что мы были парализованы или что. Просто настолько благоговение. И Свет сзади нас шел: сильнее, сильнее, сильнее, и мы оказались в этом самом Свете. Свет — это грубое сравнение. Знаете, земной — он очень резкий и очень больный. А тот мягкий, он сильнее того света, но он мягкий этот Свет. Сильнее сварочной дуги электрической. Это такое грубое сравнение. И мне только Ангел сказал: «вот почему я сказал тебе, что, если бы ты был во плоти, то ничто не устоит! Сгорит в присутствии славы Божьей!» Потому что наша плоть нечиста. И поэтому, там новые тела.

И когда Он поравнялся, здесь так встал (показывает вправо), я все понял. Он мне не говорил, Кто Он. И Он только сказал: «любишь ли ты Меня?» В этих словах, я говорил, одна любовь! Одна любовь! Я сказал, что люблю. Он говорит: «если ты любишь Меня, почему ты не любишь Мой народ?» Я говорю: «как? Я люблю!» «А как же, — говорит, — понять твою любовь, что ты не хочешь возвратиться на Землю?» Я думал проситься, но Он зашел с той стороны, что уже проситься ты не будешь. Но в это время, упустил этот момент, как Он подошел и встал возле меня, еще не сказавши слова о том, любишь ли ты Меня, передо мной вот так полностью (ведет обе руки сверху вниз и обратно), передо мной такой экран моей жизни за один год.

Я понимал, что Книга жизни — это вот такая книга (показывает, примерно метр от пола), с большими обложками, выскакивает мое имя, и там в Его присутствии перед тобой идет эта Книга, перед глазами. Ты сам себя видишь со стороны. Смотришь себя, как ты жил на Земле, как говорил, чем занимался, как проповедовал: все-все-все, до мельчайших мелочей все там. Все! Мысли, и те записаны! И только так, я смотрю — написано: «день прожит в свете». В конце: «напрасно». «День прожит в суете» — «напрасно». «Проведено в молитве за день всего 30 минут». Проведено в чтении Слова — столько-то». «Проведено в молитве — столько-то». И смотрю, так, оказывается, мало, смотришь — там три часа, там шесть часов пребывал в чтении и молитве. А остальное время… ну, я там работал. А остальное… ну, напрасно. Напрасно! Напрасно! Напрасно!