Рай для бунтарки

– Так у тебя, оказывается, есть дочь, Джаред, – улыбнулась Коринн. – Как это мило! Мне интересно, почему ты никогда не упоминал о ней?

– Потому что Ноелани не моя дочь, – решительно заявил он и пошел назад в дом.

– Но Нанеки твоя любовница, я права? – Голос у нее зазвенел.

Джаред обернулся к ней и произнес ледяным тоном:

– Она была моей любовницей до того, как я женился на тебе. Но боюсь, я не нашел для нее времени после того, как вернулся сюда с материка.

– Ты хочешь, чтобы я поверила в это?

– Ревнуешь?

– Ни за что!

– Вот и чудесно, потому что ты не можешь себе этого позволить. Надо же, позавидовала одной моей любовнице, – безжалостно продолжал он. – А сама отдавалась налево и направо, любому мужику, который шел мимо.

Она задохнулась и инстинктивно подняла руку, чтобы отвесить ему пощечину, но Джаред перехватил ее, как клещами зажав запястье. Его глаза превратились в узкие серые щелки, которые холодно смотрели на нее.

– Тебя ранит правда, моя дорогая? – Он еще сильнее сжал ей руку. – Проститутки должны привыкнуть не обижаться. Это ведь торговля. Тебе стоит задуматься над этим.

– Я бы с радостью бесплатно дала любому, но только не тебе, – бросила она ему в лицо, желая одного – сделать как можно больнее в ответ.

Джаред побледнел, потом, оттолкнув ее от себя, широким шагом направился в дом.

Отвернувшись, Коринн постаралась справиться с подступившими слезами. Почему они всегда обижают друг друга? Она предпочла бы, чтобы он ударил ее, а не говорил такие вещи таким ядовитым тоном. Мгновение спустя Коринн решила рассказать ему правду. Всю правду! И тут же передумала, потому что он поднимет ее на смех, поглумится над ней еще раз.

Она слишком достоверно сыграла роль проститутки. Теперь никто не поверит в обратное. За исключением ее так называемых любовников. Те знали, но никогда не расскажут об этом! Получался какой-то абсурд.

Расстроенная, она сорвала гардению с куста, который рос под трехфутовой каменной стеной, окружавшей патио. Всей грудью вдохнула аромат бархатистого белого цветка, потом сунула его за ухо и пошла через задний двор к пляжу. Длинный двор не был так ухожен, как цветник перед домом. Тут росли банановые деревья, агавы, китайские сливы личи, лимонные и лаймовые деревья и два огромных манговых дерева, от которых падала густая тень на густую траву. Под гигантским манговым деревом стояли диван-качели. Коринн остановилась и раздумала идти на пляж.

Доносившийся сюда шум волн, бьющихся о берег, успокаивал. Коринн не видела океан с его синевой, но чувствовала, что он где-то рядом. Тут было так мирно, так тихо. Ведь это божественно – покачиваться на качелях и наблюдать, как заходит солнце, и если бы еще рядом сидел кто-то, кого она любила, и чтобы он прижимал ее к себе, и чтобы можно было разделить с ним красоту и чудо природы, разделить с ним любовь друг к другу.

Она вдруг почувствовала себя одинокой и сбитой с толку. Почему ядовитые замечания Джареда ранят ее так сильно? Ей не нужно переживать из-за того, что он думает о ней. Он признался, что Нанеки была его любовницей, и это тоже почему-то ранило ее. А маленькая девчушка, которая назвала его папой… Коринн абсолютно не сомневалась, что он ее отец. Джаред должен был жениться на Нанеки, хотя бы ради своей дочери. Вместо этого он отправляется на материк и там женится на ней, только чтобы отомстить ее отцу.

Она устала от всего этого. Она устала сражаться с ним. Устала от собственных попыток понять, что с ними случилось в ту прекрасную ночь. Ей просто хотелось вернуться домой. Она даже не будет пытаться вернуть деньги, которые забрал у нее Джаред. Пусть оставит себе, они ей не нужны.

Грохнула передняя дверь дома, привлекая внимание Коринн. Она повернулась как раз для того, чтобы увидеть Джареда, который шел от дома к конюшне. Через несколько минут до нее донесся удаляющийся стук копыт, лошадь шла галопом. Значит, он уехал. И не попрощался. Вместо облегчения она почувствовала, как слезы снова потекли из глаз.

Глава 29

Коринн сидела одна на кухне, отпивая глотками китайский чай, приготовленный Акелой. Уже наступило первое ноября. Три недели прошло с того дня, как Джаред вернулся в город. Любые ее попытки уехать в Гонолулу раз за разом кончались ничем.

Она очень быстро поняла, что территория конюшни была для нее под запретом. Капу, рослый гаваец, который ухаживал за несколькими лошадями, накричал на нее в тот день, когда она для начала решила наведаться туда. Джаред оставил строгий приказ насчет того, что ей запрещено пользоваться коляской и верховыми лошадями. И каждый раз, когда ей тайком удавалось пробраться на конюшню, чтобы попытаться увести лошадь, это приводило к тому, что огромный гаваец обнаруживал ее, и начинался их обоюдный ор, причем ни он, ни она не понимали друг друга. Конюх вряд ли знал хоть слово по-английски, а она могла употребить лишь несколько гавайских выражений.