Рай

Без дяди Азиза Халил отчасти утратил интерес к лавке. Он все чаще заходил в дом и не так ругал Юсуфа, если тот забредал в сад. Сад был огорожен со всех сторон, оставалась лишь широкая дверь рядом с передней террасой дома. Тишина и прохлада запретного сада, ощутимые даже со стороны, очаровали Юсуфа в первый же день, когда он попал сюда. И теперь, без дяди, он зашел за стену и обнаружил, что сад делится на четверти, в середине пруд, и во все четыре стороны расходятся каналы. Четверти были засажены деревьями и кустами, некоторые как раз в цвету — лаванда, лавсония, розмарин и алоэ. На открытых участках между кустами — клевер и травы, кое-где небольшие клумбы ирисов и лилий. По ту сторону пруда, ближе к дальнему концу сада, на земляных террасах росли маки, желтые розы и жасмин — их распределили как бы случайным образом, в подражание природе. Юсуфу грезилось, будто по ночам благоухание пропитывает воздух, от него кружилась голова. В таком восторженном состоянии ему даже чудилась музыка.

Апельсиновые и гранатовые деревья тоже были прихотливо разбросаны по саду, и, прохаживаясь в их тени, Юсуф чувствовал, что вторгается в запретное, виновато вдыхал аромат их цветов. Со стволов свисали зеркала — слишком высоко, чтобы мальчик разглядел себя в них. Лежа на земляной террасе перед магазином, Юсуф заговаривал с Халилом о саде, о его красоте. И хотя не смел сказать этого вслух, в такие минуты он более всего хотел бы оказаться затворником в тихом гроте — надолго. Гранат, втолковывал ему Халил, царь всех плодов. Он — не апельсин. Не персик, не абрикос, но соединяет в себе все их свойства. Это дерево плодородия, его ствол и плод упруги и податливы, как живая плоть. Но твердые, без сока, семена, которые Юсуфу были предложены в доказательство этого учения — дерзновенно извлечены из плода, висевшего в саду, — вовсе не напоминали вкусом апельсин, впрочем, Юсуф и не любил апельсины. Про персики он слыхом не слыхивал.

— А каковы абрикосы? — спросил он.

— Не так хороши, как гранаты, — сказал Халил и, кажется, рассердился.

— Значит, абрикосы мне не понравятся, — решительно заявил Юсуф, а Халил его словно и не услышал.

Но Халил и правда проводил теперь много времени в доме, а Юсуф как можно чаще наведывался в сад, хотя и понимал, что его визиты не остаются незамеченными. Он слышал, как взмывает внутри дворика при доме жалобный голос, и догадывался, что голос этот поверх стены обращается к нему. Госпожа.

— Она видела тебя, — говорил ему Халил. — Сказала, что ты красивый мальчик. Она наблюдает в зеркалах на деревьях, когда ты гуляешь в саду. Ты заметил зеркала?

Юсуф думал, Халил посмеется над ним, как смеялся над пылом Ма Аюзы, но Халил сделался угрюм и недоволен, чем-то он был озабочен.

— Она очень старая? — спросил Юсуф, пытаясь спровоцировать Халила на обычные его подначки. — Госпожа — старая совсем?

— Да.

— И уродливая?

— Да.

— Жирная?

— Да.

— Она сумасшедшая? — продолжал Юсуф, как зачарованный наблюдая за нарастающим, но словно бесстрастным гневом Халила. — У нее есть слуги? Кто готовит?

Халил отвесил ему несколько пощечин, потом сильно ударил по голове. Он зажал голову мальчика между своих коленей и подержал так, а потом резко его оттолкнул.

— Ты ее слуга. Я ее слуга. Мы ее рабы. Ты совсем головой не думаешь? Глупый мальчишка-суахили, жалкий идиот… Она больна. Ты совсем не смотришь глазами? Такому, как ты, лучше сдохнуть. С тобой каких только бед не приключится, а ты так ничего и не сделаешь. Пошел прочь! — завопил Халил, в уголках его рта выступила пена, тощее тело затряслось от сдерживаемой ярости.

Город в горах

1

А потом его неожиданно взяли в путешествие вглубь страны. Он-то уже привык к тому, что время от времени дядя Азиз уходит с караваном. И на этот раз приготовления зашли довольно далеко, когда Юсуф узнал, что и он тоже поедет. Провизию складывали у задней стены лавки и на террасе. Благоухающие мешки с финиками и засушенными фруктами громоздились в одной из боковых кладовок. Пчелы и осы пробирались сквозь зарешеченные окна, привлеченные ароматом и сладким соком, сочившимся из плетенных соломенных мешков. Другие грузы, пахнувшие кожей и копытами, поспешно препровождались в дом. Странной формы, накрыты дерюгой. Магенаo[25], шепнул Халил, контрабанда, отправляется за границу. Большие деньги. Покупатели следили за прибытием покрытых дерюгой грузов, приподнимая брови, обмениваясь довольными взглядами посвященных со стариками, а те, согнанные с привычной скамьи на террасе, преспокойно продолжали наблюдать, рассевшись под деревьями, кивали и ухмылялись, словно были причастны ко всему происходящему. Старики то и дело отлавливали Юсуфа, принуждая его слушать ленивую и осторожную беседу о геморроидальных шишках, работе кишечника или же запорах — в зависимости от того, кому он попадался в руки. И он терпел болтовню о муках угасающих тел в надежде послушать истории иных путешествий, посмотреть, как старики позабывают о своих заботах, возбужденные приготовлениями к новому походу.