Радуга

Не было никакого чувства удовлетворения. Было обидно. За то, что случилось. Все очень глупо и неправильно. Закон всегда срабатывает вовремя. Ни разу он еще не давал осечки. Я немного приподнялся и оглядел спящих в креслах людей. Хмурые, усталые лица. Я посидел еще несколько минут, а потом закрыл глаза и не просыпался до самого конца.

* * *

Мы спускались по трапу, все уставшие, и медленные. Внизу нас ждали многоместные флаеры из Центра. Я, Владимир, Михаил и Виктор сели вместе с двумя членами экипажа в один флаер. А Сергей, Анатолий и Алекс в другой. Мы сидели в флаере, и ждали, когда нам разрешат улететь. Я хмуро смотрел сквозь стекло, как выводят шатающихся и ничего не понимающих генералов террористов, как их сажают в специальный, с затемненными стеклами и яркими эмблемами безопасности воздушный катер.

Я вспоминал тех, кто погиб.

— Володя, как ты думаешь, почему Закон не сработал, — спросил я сидевшего рядом со мной друга.

— Может быть, он как раз и сработал? — вместо Владимира мне ответил, развернувшись ко мне Виктор, сидевший рядом с Мишей на паре кресел, стоявших перед нами.

За мной сидели члены экипажа. Наверное, им было очень интересно узнать детали операции, но они держали себя в руках, и делали отсутствующие лица. Ну и пусть. У меня сейчас не было желания с ними говорить. Я думал о том, как нас привезут в стационар Центра, как сначала проведут медицинское обследование, как к нам придут специалисты, как заглянет кто-нибудь из верхов, поинтересоваться о нашем здоровье, наверное, обязательно придет капитан.

Но завтра я отпрошусь. Устрою скандал, но не буду лежать. Сегодня же вечером позвоню Кристи.

Флаер тихонько зашумел, прогревая двигатель, и через мгновение земля ухнула вниз, и мы поднялись на высоту, предназначенную специально для таких служб, как наша. Эта отметка была отключена в большинстве гражданских летальных аппаратах.

Я вопросительно посмотрел на Владимира, но он лежал откинувшись в кресле, закрыв глаза. На его бледном лице можно было прочесть неимоверную усталость и безразличие ко всему. Впрочем, сейчас так, наверное, со всеми нами.

Тогда я тоже отвернулся и стал смотреть в иллюминатор. Внизу пролетали поля и игрушечные домики.

Вдруг сердце противно екнуло. И стало как-то очень грустно и пусто. Я попросил у пилота, чтобы он мне дал позвонить видеофон, если у него есть. Пилот передал Михаилу, а он мне. Я посмотрел на Виктора — он тоже спал, как и Владимир.

— Вот, решил позвонить, — вяло улыбаясь сказал я.

— Да все нормально, — Миша улыбнулся мне в ответ, — я после тебя тоже позвоню.

Я кивнул и стал набирать номер.

Кристи ответила почти сразу, еe озабоченное лицо высветилось правильным прямоугольником.

— Гес, что с тобой? Ты где?

— Привет, Кристи, я сейчас лечу над Францией, завтра утром буду дома.

— Ну, хорошо, — Кристи посмотрела на меня, подумала, и сказала, — я тебя люблю.

Сердце радостно застучало, они никогда не говорила это просто так, даже по телефону. Думала, что от этого они приобретают меньшее значение. Раз сказала, значит она беспокоиться за меня. Почувствовала каким-то шестым чувством.

— Я тебя тоже, — ответил я серьезно, — Ну все, пока. Целую.

Кристи чмокнула воздух, и отключила связь. Прямоугольничек в воздухе развеялся маленькими искорками.

Но я продолжал чувствовать себя как-то раздвоено — вроде бы все хорошо, но что-то должно случиться. Прямо сейчас. Вот тут.

Михаил обернулся, и посмотрел, как у меня нервно дрожат пальцы. Он забрал у меня телефон из рук, и посоветовал:

— Поспал бы лучше, командир, так спокойнее. Все равно еще час лететь.

Я посмотрел на него и кивнул — он прав, хотя спать не хотелось. На душе неспокойно.

Михаил начал набирать номер, но до конца набрать его не успел.

Я закричал. И стал расталкивть заснувшего Володю и что-то кричать пилоту.

Сзади нас, флаер, вылетевший на пять минут позже, с Сергеем, Алексом и Толей, славным двадцати пятилетним парнем, с рыжими волосами и веснушчатым лицом, весельчаком, никогда не теряющим чувство духа, разваливался в воздухе, дымя густым противным дымом.

Все пассажиры устремили свои взгляды в одну точку. Пилот, профессионал, заметив, что флаер за нами терпит катастрофу, ни на мгновение не позволил себе отрываться от управления.

Пять минут прошли в громких спорах до истерики.

— Да они успели, выпрыгнули, я же видел — пять белых точек, — не унимался Миша.

— Да не видел ты их, и не мог видеть.

— Может быть, он совершит экстренную посадку?

— Эй, остановитесь. Пилот! Приземляемся!

Пилот лишь покачал головой и обернулся:

— По Уставу, я обязан продолжать следование, чтобы как можно быстрее выйти из опасной зоны. И…

Пилот запнулся, не зная как нам сказать.

— В этих моделях спасательные капсулы не предусмотрены.

В кабине раздался голос:

— Внимание, говорит Центр. Не останавливайтесь и не меняйте курса. Продолжайте следовать в том же направлении. С флаером произошла катастрофа. Информации о возможных пострадавших пока нет, — голос сделал акцент на «возможных», — Сейчас вам ничего не угрожает, продолжайте полет.

Тишина, потом снова тот же голос: