Радуга 2

А третий персонаж к ним прибился уже в лесу. Дал денег и пообещал еще, пусть только до ближайшего города доберутся. Обратно в оставшийся неизвестным населенный пункт соваться не решились — уж больно там народ агрессивно настроен. Вот и ходили-бродили туда-сюда, ночуя, где придется. Или заблудились, или ни городов поблизости, ни деревень.

— Заблудились. Ничего, теперь не собьетесь, — кивнул Шура- и обратился к знатоку английского языка. — Так, говоришь, кто ты в прошлой жизни?

— Брокер я, — ответил тот. — Судебный брокер из- Калининграда.

— А что это такое? Брокер, да еще и судебный! В первый- раз слышу, — честно признался Суслов.

— Счастливый человек! — усмехнулся прапорщик. — Ну, это такая околосудебная сообщность, которые- помогают попавшим в трудные ситуации людям, — проговорил брокер и попытался разъяснить для тупого в процессуальном производстве моряка. — Есть в суде судьи. Иванов, Петров, Сидоров, Иванова, Петрова — неважно. Один может пойти на кооперацию, другой — нет, один не видит необходимости в ужесточении, другой — видит. Один берет много, другой — очень много. Вот тут мы, судебные брокеры, можем помочь. Договоренность с помощниками судей — и дело идет к тому, кто наиболее в данном случае лоялен.

— Но ведь это — коррупция чистой воды, — расстроился- Шура, даже испугался.

— Обозвать можно как угодно, но наш Закон такое положение- вещей вполне устраивало. За две тысячи долларов несчастному человеку будет обеспечена наименьшая предвзятость и наибольшее сострадание. Разве не стоит этих денег уменьшение наказания?

— И сколько дел таким образом проходило через- «брокеров»?

— В зависимости, конечно, от города. У нас, положим, по- сто. В Москве — триста.

Выглядело очень логично и правдоподобно. По крайней мере, для Российской действительности.

— И все всегда удавалось? Деньги-то гигантские? — недоверчиво поинтересовался Шура.

— Да ходила у нас легенда про некоего Олега Михайловича- Свириденко из Московского Арбитражного Суда. Якобы еще в 2005 году волевым решением поломал всю практику с распределением дел. Потом придумал будто бы прозрачность доходов для судейских. Байка, наверно. У нас так — никаких лишних телодвижений. Только друг друга назначением этого Свириденко пугают.

Взгрустнулось Шуре пуще прежнего. Если оборотни везде, то тогда их сущность нужно пересматривать самым решительным образом. Было государство рабочих и крестьян, потом крестьяне убежали за рабочими и осели в кибуцах Израиля, на их место вывалились из кухонь союз творческой и иной интеллигенции, но тоже не выдержали и свалили в Европу с Америкой. Остались оборотни в погонах, без погон, неприкосновенные и совсем неприкосновенные. Но так не бывает — на каждого оборотня обязательно найдется своя стрела или пуля с серебряным наконечником. Впрочем, не может же она гоняться за потенциальной жертвой четверть века! Слишком большой срок. Что у нас там политики говорят? «Если вы хотите сохранить физическое и душевное здоровье… — никогда не ждите благодарности за добрые дела ни от народа, ни от власти. Будете ждать «спасибо» — умрете от того, что эта несправедливость изорвет вас изнутри» — Ирина М. Хакамада.

Оборотни не вымирают, плодятся и процветают, оценки за добро не дождаться, ни сочувствия, ни понимания, ни поддержки. Так, может, все наоборот, и оборотни — это мы? Нас уничтожают, причем достаточно быстро, нас боятся, нас ограничивают в информации и свободе. Мы — лишние. Тогда мы и есть эти оборотни, а они — милиционеры, налоговая, таможня, чиновники, надзорные органы, депутаты и депутатки, барыги всех мастей и даже журналисты — люди. Вот ведь какая незадача.

Шура повернулся к строгому и от этого донельзя смешному Бену Стиллеру и сказал:

— Пора. — Тот отреагировал молниеносно: схватил у брокера сумку, выглядевшую самой большой, и поводил стволом автомата туда-сюда.

Прапорщик, зубодер и судебный спекулянт оценили жест с присущей им сообразительностью.

— Не стреляйте! Мы не виноваты, — хором сказали они. — Подняли руки и сделали скорбные лица.

— Вы, нечестные, лживые и бесполезные личности, должны- понести наказание, — сказал Шура, на всякий случай отодвигаясь за Бена.

— Мы — жертвы системы, — очень синхронно ответили те. — Смилуйтесь.

— Ладно, — согласился Суслов. — Идите своей- дорогой.

Троица не заставила себя долго упрашивать и в хорошем темпе скрылась из глаз.

— Чего это они, как зайцы? — удивился американец. — Ни- угроз, ни попыток о чем-нибудь договориться.

— Дело привычки: кто выглядит сильнее — тому и в рот- заглядывают.

— Это ты про дантиста? — Пошел ты, Бен! — возмутился Шура. — Сам-то, поди, сумку- тиснул тоже не просто так, инстинктивно. По праву сильного.

Внутри оказалось всего ничего: две палки копченой колбасы, две белые булки, буханка черного хлеба, банка с йодированной солью, да бутылка красного вина.

Через несколько минут эти запасы уменьшились на одну колбасу и булку и полбуханки черного хлеба. Этот факт добавил оптимизма для продолжения пути.

17. Саша и Макс, поиски выхода