Радищев

Главное же, что обращает на себя внимание, это общность идейной жизни, общность процессов, происходящих в России, где складывалась идеология русского просвещения, и в лейпцигской колонии русских студентов, где вырабатывал основы своего мировоззрения будущий писатель-революционер. Общность эта состояла в том, что под влиянием потребностей и нужд русского освободительного движения передовые деятели и просветители Козельский и Новиков прежде всего начали критику политической концепции французских энциклопедистов, которая, как уже говорилось выше, легла в основание демагогической политики Екатерины II, взявшей на себя роль просвещенного монарха. В колонии русских студентов, по свидетельству Радищева, Ушаков, идейный руководитель молодых русских свободолюбцев, также начал «учить мыслить» своих товарищей, учить критически относиться к идеям, идущим из Франции, учить оценивать их по заслугам и достоинствам, по тому, как они вооружали и подготавливали человека к исполнению должности гражданина. Именно эта общность—ярчайшее свидетельство глубоких органических связей Радищева с русской жизнью, с передовой русской литературой в период пребывания в Лейпциге.

Что же происходило в России?

Выход в свет Наказа для Комиссии побудил Козельского, депутата Комиссии, приступить к написанию своей книги «Философические предложения». В дни работы Комиссии, в дни, когда все освещалось именем Монтескье, Козельский выступил с «Предложениями», в которых высказал свою, особую точку зрения. В этой своей книге Козельский, блестяще знакомый с философской, социальной, экономической литературой французского просвещения, в противовес екатерининскому Наказу, ориентирующемуся на Монтескье, в случае, когда апеллирует к каким-либо авторитетам из числа французских идеологов, ссылается на Руссо. Но значение книги Козельского прежде всего в том, что она является первым развернутым выступлением русского просветителя с критикой ряда социально-политических доктрин энциклопедистов. С первой же страницы Козельский предупреждает читателя: в этой книге я познакомлю вас с важнейшими достижениями европейской передовой освободительной философии; но не все в этих воззрениях приемлемо для России, не со всем можно согласиться. Поэтому во множестве существенных вопросов Козельский не соглашается со своими французскими предшественниками: или вступает с ними в полемику, или дает новое толкование и объяснение сходных явлений.

Козельский понимал, что предпринимает смелое дело, но политические обстоятельства России и гражданская совесть требовали, раз это было необходимо, выступать и против прославленных авторитетов: «И как в таком случае мнения мои могут показаться отважными, то прежде порицания их прошу рассудить то, что мы часто самыми важными изобретениями одолжены бываем отважным покушениям». В числе многих других возражений Козельский выступает против одной из важнейших просветительских доктрин: освобождение крестьян возможно лишь после просвещения их, когда они «научатся понимать драгоценность свободы». Об этом писала «Энциклопедия», это было мнение Вольтера, эта точка зрения была сформулирована и в получившем премию на конкурсе Вольного экономического общества ответе Беарде де Лабе: «Заставьте людей познать цену свободы; теперь же вследствие своей грубости и невежества крестьяне, быть может,

и сами предпочтут рабство». Соответственно этой просветительской точке зрения Екатерина в Наказе и писала: «Не должно вдруг и через узаконение общее делать великого числа освобожденных». Вот против этого тезиса и выступил Козельский: «Многие люди беспрестанно

говорят, что облегчение делать невыполированному народу в его трудностях предосудительно; я думаю, что некоторые из них говорят сие по незнанию, что выполировать народ иначе нельзя, как через облегчение его трудностей, а другие—по неумеренному самолюбию, что почитают в неумеренном господстве над людьми лучшую для себя пользу».

Так логика исторических событий, потребности общественного движения определили своеобразие складывающегося русского просвещения. Борьба с политическими теориями французского просвещения оказалась одновременно и борьбой против практики русского самодержавия. Выступая против энциклопедистов, депутат Козельский выступил против Наказа Екатерины.

Книга Козельского вышла в 1768 году, в момент работы Комиссии, теоретически вооружая демократических депутатов в их борьбе против демагогической политики Екатерины II. После роспуска Комиссии, в мае 1769 года, на общественное поприще выступил новый деятель, бывший служащий Комиссии, «держатель дневной записки», молодой русский писатель и просветитель Николай Новиков. Лишенный права высказывать свое мнение во время депутатских прений, он решил выступить с защитой русского угнетенного хлебопашца, «питателя», решил подать свой «голос» по важнейшему в условиях крепостнической России крестьянскому вопросу.