Радикальный Субъект и его дубль

Итак, за средой разрывания наступает среда разорванности. «Ничтоже бо соверши модерн». Зато уж постмодерн по-настоящему всё совершил и завершил «всё». Теперь нет никакой жизни вообще ни в каком ее проявлении. Изъят из среды Акакий Акакиевич — катехон мира модерна. Евгения из «Медного всадника» смыло потопом, как и его любовь – чтобы лишить нарратив драматизма. Умер автор, как провозглашает Ролан Барт .

Возникает очень интересная тема, которую можно было бы обозначить как «постмодерн и смерть».

Это явление было пророчески предугадано православными богословами, сформулировавшими концепцию, которая так и называлась «биос-некрос» — «мертвая жизнь». Это понятие описывало явление, в полной мере реализующееся только сегодня. Эпоха постмодерна называется эпохой «великой пародией» («la grand parodie», как говорил Генон). Здесь происходят некие удивительные метаморфозы, открывающиеся нам как раз в понятии «биос-некрос».

«Биос-некрос» означает победу смерти над жизнью, которая является настолько тотальной, необратимой и абсолютной, что говорить о смерти в полном смысле слова в эту эпоху больше нельзя, потому что больше не осталось жизни, даже самой маленькой, гаденькой, клопиной, насекомой жизни, которая могла бы сказать: «Коллеги, это смерть». Её нету. Некому сказать ночью, что это — ночь. Некому сказать, что всё кончилось, разрыв произошел. Почему перестали рвать? Почему плюнули на то, чтобы сажать священников? Почему перестали цензурировать учебники, вписывая туда ахинею про обезьян, Дарвина, молекулы, атомы? Почему всем стало на всё наплевать?

Потому что уже нет никого. Всё. Задача осуществлена, она завершена. Всё соверши постмодерн. И теперь смерти как иного, — а она как раз была иным, — смерти как «там», как «тогда» больше нет, потому что она не «там», она «здесь». Она — не «тогда», она — «сейчас». Она не «то», трансцендентное, она — «это».

Можно сказать, что человек постмодерна, живущий в эпоху разорванности, «бессмертен». Но в каком смысле? Он больше не может умереть. Его нельзя убить, повредить, потому что он уже поврежден и убит заранее. Ему нельзя умереть, потому что он уже умер. И смерть стала не внешним, а внутренним явлением по отношению к нему, смерть стала его субъектом. Это она говорит и действует через него. Вот что такое «биос-некрос».

Интересно, что в изначальном состоянии, в среде предания имманентность сверхжизни легко включала в себя смерть, не зная, не догадываясь о возможности ее темного развития. А сейчас произошло нечто обратное и симметричное: смерть включила в себя жизнь, интегрировала ее в себя до такой степени, что она даже не догадывается, есть она или нет. В эпоху разорванности мы не можем локализовать жизнь как нечто, что отлично от смерти.

Человек постмодерна перестает быть смертным, у него отнимают право на смерть, но он от этого не становится по-настоящему бессмертным, он становится безжизненным.

Что-то наподобие жизни в нем, тем не менее, остается,. Ведь он же как-то шевелится, пишет постинги в Live Journal, пьет, смотрит фильмы, чистит зубы. Нельзя сказать, что жизни совсем в нем нет. Однако в человеке постмодерна жизни столько же, сколько было смерти в примордиальных существах, которых мы описывали  в самом начале. То есть фактически жизнь в этой среде растворена, но она уже не локализуема. Назвать авторов Live Journal совсем мертвыми нельзя, но и живыми их точно не назовешь.

Радикальный Субъект

Всё описанное предопределено теми парадигмальными сдвигами, о которых было сказано прежде. Но помимо этих сдвигов есть особая инстанция, Радикальный Субъект – «корневой», «деревянный» субъект. Это очень русское понятие — «Радикальный Субъект». Он в лаптях, с гробом, в люльке, в избе...

Есть в нем что-то мамлеевское. В книге «Постфилософия» я изложил довольно простую схему относительно авантюр Радикального Субъекта в разных парадигмальных состояниях. В эпоху премодерна (среда предания)  Радикальный Субъект находится в центре круга, в центре общества, в центре человека. Но он не совпадает с этим кругом. Он находится в центре, можно провести вокруг него этот круг, он -- субъект, он полностью согласен со всем, что его окружает и со своим центральным местом, со своей центральной точкой --  но он с этой точкой центра не совпадает. Этим он отличается от субстанции центра.

Король-свинопас