Рабыня

– Да, я видел статью в «Таймс». Очень убедительно. Это бы нам как раз подошло.

Сознавая, что Гаррисон наблюдает за ней, Лина рассказала о картинах Белл, которые она видела, о том, что Мари Калхоун рассказала ей о спорном авторстве, об общении с «АфриПоиском» и о необходимости проведения дальнейших исследований в Вирджинии.

– Это звучит очень многообещающе, очень. Давайте отправим кого-нибудь в Ричмонд, посмотрим, что мы сможем найти. Лина, продолжайте в том же духе.

Лина сияла.

– Гаррисон? – переключился Дрессер, и Лина тоже повернулась, чтобы взглянуть на него. Он сидел в нехарактерной для него позе – сгорбившись, вытянув длинные ноги, – и рассматривал носки своих ботинок. Он выглядел не как корпоративный юрист, а как раздраженный подросток, готовый отстаивать свое право гулять допоздна. Гаррисон вздохнул и сказал:

– Я собираюсь попросить Дэна отстранить меня от дела, мистер Дрессер. Мне кажется, я для него не гожусь.

Дрессер поднял брови.

– Почему же?

Гаррисон выпрямился, скрестил лодыжки и посмотрел Дрессеру в глаза.

– По-моему, это непродуманное дело. В суде нас поднимут на смех. И, если честно, это не то, чем я хотел бы сейчас заниматься. Я имею в виду причину. Идею компенсации за рабство. Я думаю, что впоследствии это может повредить моей карьере.

Лина с трудом сглотнула; раньше он не говорил об этих причинах.

– Я ценю вашу откровенность, Гаррисон, – с улыбкой сказал Дрессер. – Всегда приятно, когда молодые люди высказывают свое мнение. Но, надеюсь, вы передумаете. Жаль потерять вас на этом этапе. Это отбросит нас назад.

– Сожалею…

– И, Гаррисон, думаю, вы ошибаетесь. По-моему, вы очень подходите для этого дела. Вам сколько лет? – Дрессер откинулся на спинку кресла, устраиваясь поудобнее, как будто надолго.

– Двадцать пять.

– А чем занимаются ваши родители?

– Оба юристы.

– Хорошее образование, хорошая семья. Такой успех, а вы так молоды. А теперь просто послушайте меня. – Дрессер умолк и улыбнулся Гаррисону, как будто они вместе заканчивали обедать и были уже сыты. – Позвольте задать вам еще один вопрос. Вот вы идете по улице, мимо этого здания, центр Манхэттена, в некотором роде, центр мира. Люди приходят, уходят, важные люди, люди с деньгами, люди с властью. Сколько среди них чернокожих? – Дрессер снова умолк. Гаррисон не ответил. – Сколько чернокожих мужчин водят такси, продают хот-доги, перевозят мусор, или мебель, или что там еще? Сколько чернокожих женщин идет с ночной смены или везет коляску с белым ребенком? Сколько? И затем вы входите в это здание, сколько чернокожих мужчин и женщин вы видите здесь? Сколько из них в костюмах? Сколько командует? Сколько убирает мусор? Сколько раскладывает по тарелкам макароны? Теперь умножьте свою маленькую жизнь на сорок один миллион, и нужно ли подтверждать, что расклад ясен? Конечно, дело о компенсации не изменит положения этих мужчин и женщин, но заставит весь остальной мир обратить на это внимание и сделать некоторые подсчеты самостоятельно. И не только белых, но и молодых людей вроде вас, которые достигли успеха в этом мире легче, чем ожидали. Легче, чем ожидали ваши родители. Дело в том, чтобы начать разговор, а не в публичной порке. Просто деньги – самый быстрый способ привлечь внимание. Вы скажете «наследие рабства», и никто глазом не моргнет. Вы скажете «6,2 триллиона долларов», и это уже другая история.

Дрессер пристально посмотрел на Гаррисона. Гаррисон отвел глаза, сглотнул, кадык приподнялся и опал, как пробка в бурном океане. За дверью включили ксерокс, и в кабинете раздался вибрирующий звук – шорох бумаги в пластиковых лотках.

Внезапно Гаррисон сбивчиво заговорил:

– Но ведь Дэна все это не интересует, ничуть. Вы же знаете, он делает это только для маркетинга. Для него это пиар, разнообразие.

Лина видела, что Гаррисон теряет самообладание. Она посмотрела на Дрессера, чьи губы мрачно сжались.

– Мистер Дрессер, – вмешалась Лина, желая лишь спасти эту стремительно ухудшающуюся ситуацию: если Гаррисон ухитрится потерять столь могущественного клиента, как Рон Дрессер, его не просто уволят из «Клифтона» – он никогда больше не найдет в Нью-Йорке работы юриста. – Гаррисон просто хочет сказать, что… Конечно, фирма ценит разнообразие. Но этот случай намного важнее. Дэн только что, перед вашим приездом, рассказывал нам, что такое иск о компенсации. Почему юридические вопросы здесь почти вторичны. Этот случай войдет в историю.

Дрессер улыбнулся.