Рабы Тьмы (ЛП)

Малогарст начал идти по Магистрали: он знал это место. Он помнил его - Улланор накануне триумфа. Накануне всего, что свершится потом. Больше ему не нужно было искать Гора - он знал, где будет ждать его лорд. Он хромал, ощущая привкус огня и пыли во рту, и время тянулось медленными секундами, с каждым шагом все сильнее убеждая в чувстве, что окружающее было не плодом чьих–то грез, а вновь воссозданной реальностью. Над ним возвышалась целая гора статуй, ступеней и бледного камня, ночью окрашенного в серые тона. Он достиг её, пройдя под аркой, и начал подниматься, глядя на Кустодия, что медленно прогуливался по одной из террас. Позолоченный гигант посмотрел в ответ, и двинулся дальше, не проронив ни слова.

Лестница внезапно закончилась проходом, ведущим на балкон из белоснежного резного мрамора, настолько чистого, что, казалось, он был вылеплен из снега.

Выстроенная ради парада магистраль лежала где–то далеко внизу, в океане тьмы, разрезанной огнями полевых лагерей.

— Сир, – тихо прошептал Малогарст, не оглядываясь.

— Мал?..

— Да, сир, – ответил советник, все еще глядя в бездонную пропасть под своими ногами.

— Я знал, что ты придешь.

— Вы, знали, сир?

Ветер заполнил собою паузу.

— Нет.

— Вам необходимо вернуться, – взмолился Малогарст, но ответом ему были лишь тишина. – Война, Легион, все, что вы построили - все разваливается. Наша мечта умирает.

— Я… Я знаю.

— И ничего не делаете, – устало прошептал Кривой. – Совершенно ничего.

— Я борюсь, Мал. Я должен победить…

— Борьба… – он покачал головой, закрывая глаза. На мгновение вспышки огня из тронного зала на «Мстительном Духе» заполнили тьму за веками. Малогарст видел распахнутые двери главного, приближающиеся черные фигуры, трассы болтерных очередей, жадно тянущихся к своим жертвам, и размытые силуэты рвавшихся в атаку Луперков.

Он распахнул глаза. Ночь Улланора была спокойной и тихой.

— Вы не боретесь, – ожесточенно ответил советник, и обернулся. Гор стоял рядом с ним: его доспехи были белыми, и не носили ни отметин битв, ни геральдики, что разделяли эту ночь из прошлого с грозным настоящим.

— Вы уже проиграли, сир.

Лайак

Последний слог прозвенел в пространстве подобно колоколу, поднимаясь в высоте и громкости. Горло Лайака было обожжено и надломано. Под доспехом, на коже, открылись раны. Время и материя замедлились и расширились. Звук затих. Мутанты и человеческие рабы пали на землю. Их внутренности опустошились. Некоторые умерли до того, как последний крик вырвался из их легких. Другие лежали, истекая кровью и плача, кровь и экскременты пропитали шелк и вельвет. Спокойствие ушло из города–дворца. Высоко в небе раскрылись раны. Пошел кровавый дождь.

Фулгрим висел в воздухе, пришпиленный к месту, как мотылек к выставочной коробке. Его тело съежилось до размеров крепкого подростка, белые волосы извивались вокруг его головы, пока он пытался вдохнуть. Его кожу покрывали ожоги, источавшие черный гной в попытках закрыться. Воздух застыл. Единственным звуком было гудение доспехов выживших Несущих Слово и шипение крови, жарящейся на клинках Кулнара и Хебека.

Лоргар повернул лицо к кровоточащим небесам и закрыл глаза. Лайак опустился перед ним на колено, по бокам от него встали рабы клинка. Красный дождь шипел, касаясь их доспехов. Лайак заставил себя подняться. Он чувствовал, как разум и воля Фулгрима борются против его собственных, но они были будто отделены стеной, и крики и удары были слабыми и отдаленными. Он почувствовал себя полым, оболочкой из кожи вокруг пустоты.

«Пустой человек», - пронеслась в его воспоминаниях, и он посмотрел туда, где стояла Актея, трясущаяся, с кровавыми слезами на лице. Она будто почувствовала его взгляд и повернула к нему голову, а затем отвела взгляд.

Демон Н’кари в своем рывке застыл в шаге от Лоргара. Он мелко дрожал, красный пар выходил из его ноздрей, все его тело напряглось, будто рвалось с цепи, удерживающей его на месте.

— Будь спокоен, о, гневный ангел, - сказал Лоргар Аврелиан.

Н’кари зашипела, широко оскалившись, щелкая по воздуху языком с шестью кончиками.

— Ты будешь страдать за это, жрец. Я хранитель секретов твоей души, твоих нерожденных грез. Я вырву их из…

— Нет, - ответил Лоргар. – Ты этого не сделаешь. Я служу богам. Этого не случится, если только Темный Принц не возжелает этого.

Мускулы Н’кари раздулись, голова превратилась в нечто, похожее на быка с волчьей улыбкой.

Он засмеялся, звук был гулким и грохочущим, будто ливень, падающий в тишине.

Лоргар повернулся к демону спиной и посмотрел на Фулгрима.

— Ты прекрасное создание, брат, - сказал он. Он поднял руку и провел тыльной стороной окровавленной перчатки по щеке Фениксийца. – Такой благословленный, такой лучезарный… – Глаза Фулгрима горели ненавистью. Лоргар ответил ему безразличным взглядом. – Но быть любимейшим инструментом бога означает подчиняться его воле и служить его целям. Ты красив и ужасен, но ты сейчас лишь инструмент, брат, и ничего более.

Лоргар посмотрел на Лайака.