Рабы Тьмы (ЛП)

Небеса раскололись, закручивая толстые канаты молний, когда в потоке вихря на землю упала фигура с распростертыми тугими и потрепанными штормом кожаными крыльями. Латунная броня покрывала тугие мышцы, покрытые кровью, а из–за головы текла грива кабелей.

Аргонис смотрел на него, ощущая натужный вопль страха, призывающего инстинкты сорваться с места, и бежать. Неоновое свечение пронзило его глаза, а запах раскаленного металла и сырого мяса наполнил рот, вызывая ком тошноты в горле. Он не ощущал своих рук или того, как пальцы слабо сжимают оружие, казавшееся теперь столь смешным и бесполезным.

Взгляд чудовища окинул холм, и Пертурабо открыл глаза. Оружие на его доспехе было заряжено и готово к бою, и пластины металла развернулись, закрывая все вероятно уязвимые места на толстой броне. Плоский шлем накрыл лицо примарха, бдительно наблюдая за мертвыми машинными глазами. Вольк стоял рядом с ним, не сильно отличаясь по размерам от Повелителя Железа.

Лорд Четвертого Легиона поднял голову, разглядывая ангела кровопролития, некогда бывшего его братом.

— Четвертая конфигурация, – спокойно произнес Пертурабо.

XV

Малогарст

Свет и тьма, тьма и свет разрезаны на тонкие полосы мимолетными мгновениями. Свет… Тьма… Свет…

— Мал?

Должно быть, он упал без сознания на пол туннеля. Он вспомнил кровь. Очень, очень много крови.

— Это смертельная рана, – сказал Кривой, держа перемазанную алым руку перед глазами. Тени туннеля сдвинулись и поплыли перед ним. По–хтонийски заплетенный узел волос липкими спутанными прядями свисал на шее и спине. Где он? Вернулся ли он с территорий Герага? Или же он ошибается - ведь он не узнал этот туннель и не увидел никаких отметин на стене?

Поблизости раздался скрежет металла по камню, и он обернулся, ища источник звука.

— Мал. Улланор, Мал. Я должен…

Стрельба вырвала его из грез прямо в объятия болезненной реальности.

Экаддон пригнувшись тащил его по палубе, стреляя из пистолета. В темноте над ними простерлись лохмотья знамен, пробуждающие воспоминания о давно прошедших войнах. Линии болтерного огня вспышками тянулись к ним из тьмы, и он мог видеть воинов в черных доспехах, за которыми можно было разглядеть трон.

Трон…

Фигура на троне, склонившая голову, словно завернутая в саван ночи.

— Мал…

Вспышка света пронеслась за огромным куполом иллюминатора, мерцая огненными цветами пустотной войны.

Экаддон согнулся ещё сильнее, и потащил Малогарста за ближайшую колонну, с трудом меняя новый магазин в своем болт–пистолете.

«Как я сюда попал?».

Вопрос дрейфовал в морях разума советника Луперкаля, словно корабль, и затем внезапно исчез. Все это не имело никакого значения - важно было лишь то, что он оказался в нужном месте.

— Мал…

В этот раз не было никакой необходимости в жертвоприношениях - на палубе уже было достаточно крови.

Кровь…

Кровь была на троне, кровь текла со стороны фигуры, восседавшей на нем.

— Мой лорд… – выдохнул он.

Все вокруг мелькает от вспышек выстрелов, и крик простирается сквозь весь тронный зал. Он лежит окровавленным перед окутанным тьмою троном, и…

Он поднял руку, покрытую алой жизненной влагой. Хтонийский узел прилип к шее, пропитанный ею же. В голове витали грезы об огне, железе, и окровавленном троне. Ему снился сон… Сон о смерти… Он ощутил, как смех распирает его изнутри, и болезненное сокращение мышц заставляет идти кровь из ран еще сильнее.

— Смертельная рана… – беззвучно прошептал он, и откинул голову назад, чтобы прислониться к стене позади.

…Все закончится здесь. Здесь, на грязном полу тоннеля, которого он даже не знал. Кривой думал обо всех сплетенных им интригах, обо всех вскрытых глотках - словом, обо всем, что он делал, пытаясь создать нечто большее, чем прочие. И все закончится здесь, здесь, в этой проклятой тьме, от удара испуганного щенка, которого он даже не увидел, пока не стало слишком поздно.

«Подходящее наказание», - подумал Малогарст. Он пытался создать что–то большее, чем он сам, не просто править туннелем или принимать присяги отрядов и банд - это были мелочи, мелочи, которые делали все и всегда, лишь квинтэссенция отчаяния и тщеславия ожесточенных людей. Нет, он посвятил свою мечту чему–то большему - он желал Царство всех Царств, что простиралось бы от самого глубокого тоннеля до самого дальнего рудника, места, что может подняться над всей этой грязью и кровью. Но теперь… Теперь это останется лишь несбыточными грезами.