Рабство и данничество у восточных славян

Древлянскую землю Ольга объезжала «съ дружиною».⁴⁹⁶ Под дружиной здесь следует, очевидно, понимать войско в целом, а не ближайших военных сотрудников князя Святослава или княгини Ольги. Именно такое понимание встречаем у В. Н. Татищева: «Пошла она (Ольга. — И. Ф.) с сыном своим и со всем войском по Древлянской земле».⁴⁹⁷ Обход древлян с внушительным войском был демонстрацией силы, устрашающей данников. Вид многочисленного воинства должен был привести в полную покорность население Древлянской земли, облагаемое данью. И все же сопротивление древлян, хотя и подавленное безжалостно Киевом, вынудило Ольгу отказаться от произвола своего покойного мужа, переступившего условленную обоюдным соглашением норму сбора дани. Она шествовала по Древлянской земле, «уставляющи уставы и уроки». Что это значило? М. Н. Тихомиров полагал, что «Святослав и Ольга учредили в Древлянской земле "уставы и уроки", т. е. ввели какие-то постановления, может быть, письменные».⁴⁹⁸ По мнению Л. В. Черепнина, смысл мероприятий Ольги, которые исследователь определяет как «нововведения», заключался «в нормировании повинностей населения (определении уроков) и издании уставов, какими могли бы руководствоваться при сборе дани и производстве суда представители власти на местах».⁴⁹⁹ С еще большей настойчивостью говорит о законодательстве киевской княгини А. А. Зимин, связывающий ее деятельность в Древлянской земле «с изданием "Уставов" и "уроков"», которые частично «определяли жизнь княжеского хозяйства, но вместе с тем имели и общегосударственное значение. Ведь "устав" — это какой-то княжеский акт… "Уроками" также именовали законодательные акты, связанные с судебным процессом, а иногда это штраф в пользу князя или расценка за кражу. Иногда "урок" — просто вообще возмещение убытка или даже вид дани. Связь "урока" с какими-то установлениями (может быть, судебными) княжескими несомненна… Введенные Ольгой после гибели Игоря "уставы" и "уроки" должны были предотвратить повторение случаев убийства дружинников и князей в покоренных землях. Очевидно, к ее деятельности можно отнести добавление в ст.1 Кр. Пр.: "аще будет русин, любо гридин, любо кУпчина, любо ябетник, любо мечник… то 40 гривен положити за нь". Смысл этой статьи заключается в защите княжеских дружинников от посягательств на их жизнь, в первую очередь со стороны закабаляемых общинников, восставших от усиления гнета… Закон твердо и недвусмысленно провозглашал защиту нарождающегося господствующего класса, объявляя, что отныне всем лицам, покушавшимся на жизнь княжеских дружинников, придется иметь дело с законом и государственным аппаратом, стоявшим на его страже».⁵⁰⁰

Сходный взгляд обнаруживает М. Б. Свердлов, по которому «древлянам "уставлялись" "уставы" — законодательные княжеские акты… и "уроки" (это слово многозначно, им обозначались: законодательные акты, связанные с судебным процессом, штраф в пользу князя, наказание за кражу, возмещение убытка, вид дани. Учитывая, что понятие "устав" более определенно связывается с судебным производством, можно предположить, что "урок" в данном случае нормировал сумму податей…). Таким образом, в процессе укрепления раннеклассового государства отчетливо проявилась функция права как орудия регулирования отношений в обществе, в котором укреплялась система социального неравноправия. В чем конкретно заключалось содержание "уставов" Ольги, выяснить не удается. Но связь развивающихся социально-экономических отношений, активной деятельности государства как аппарата насилия господствующего класса с совершенствованием права раннеклассового государства в данном случае несомненна».⁵⁰¹

Построения М.Н.Тихомирова, Л. В. Черепнина, А.А.Зимина и М.Б.Свердлова искусственно усложняют отношения киевских правителей с древлянами, выдавая межплеменные отношения за классовые и, следовательно, модернизируя их. Сказывалась приверженность этих исследователей традиционной концепции раннего

лроисхождения феодализма на Руси. Поэтому у них наводим рассуждения о «господствующем классе» и восстающих против закабаления и неравноправия общин-ликов, о феодальном законодательстве, охраняющем интересы нарождающегося класса феодалов, и прочие словесные аксессуары теории классовой борьбы. Но соответствует ли все это реальной исторической действительности Руси середины X в.?