Рабство и данничество у восточных славян

Л. В. Черепнин считал, что характер действий древлян «нельзя понять, не изучив, наряду с вопросом о формах их подчинения киевским князьям, также вопроса об общественном строе Древлянской земли». Что же увидел историк в Древлянской земле за скупыми строчками летописи? «Происходивший там процесс феодализации, — говорит он, — привел к заметному классовому расслоению. На одном полюсе общества находилась местная знать — "лучшие мужи", "мужи нарочиты", "старейшины", "князья", на другом — трудовой народ— "люди", "людье". Местным князьям, "лучшим", "нарочитым мужам" принадлежит политическое господство над трудовым населением; они "дерьжаху Деревьску землю", от ее лица выступая перед киевскими князьями… Они живут за счет труда простых людей, которые "делают нивы своя и земле своя". Это древляне — данники на общинных землях, еще не попавших в частную собственность, а в отдельных случаях, может быть (прямых данных здесь у нас нет), крестьяне барщинники или оброчники, эксплуатируемые в имениях отдельных феодалов».⁴⁴⁹

Выясняя расстановку социальных сил «во время восстания 945 года», Л. В. Черепнин приходит к такому заключению: «Учитывая медленность развития феодализма у древлян, наличие в их общественном строе значительных следов патриархальных отношений, вполне Можно поверить, что в ходе движения трудовое население пошло за местными князьями, считая их выразителями своих нужд, а те в свою очередь выдвинули лозунги восстания, которые могли увлечь простой народ. Но это говорит не об общности интересов местной знати Ц "людья", а об использовании древлянскими "нарочитыми мужами" недовольства рядовых плательщиков дани политикой киевских князей. Древлянские "нарочитые мужи" противопоставили ей свою политику, расценивал ее как не отяготительную для народа».⁴⁵⁰

Древлянская знать, поднимая народ на борьбу с даньщиками, заботилась о собственной выгоде: «Полноту власти над древлянами мечтали вернуть себе представители местных социальных верхов, которые стремились убедить народ в том, что их политика отвечает его интересам: "А наши князи добри суть, иже распасли суть Деревьску землю". Антитеза киевского князя-волка и "добрых" древлянских правителей — это политический мотив, который звучит в выступлениях местных "нарочитых мужей", желавших повести за собой народные массы. А последние, конечно, были не в силах понять, что их "добрые" князья заинтересованы в свержении господства киевской феодальной знати не во имя уничтожения эксплуатации, а во имя обеспечения себе большей доли дани и больших политических привилегий».⁴⁵¹

Изучение «вопроса об общественном строе Древлянской земли», предполагающее вдумчивый анализ имеющихся в распоряжении современного исследователя материалов, Л. В. Черепнин подменяет постулированием положений, страдающих явной гипертрофией классовой оценки социальных явлений на Руси X в. Это — не вина талантливого историка, а его беда, ибо таковым являлось жесткое правило, предписываемое историографической средой, в которой пришлось ему работать.

Заявлена, но ни чем не обоснована главная идея ученого о наблюдаемом процессе феодализации в Древлянской земле, приведшем якобы к «заметному классовому расслоению», когда на «одном полюсе общества находилась местная знать», а на другом — «трудовой народ». Уверовав в это, легко затем по классовому признаку сортировать летописные термины «князья», «нарочитые мужи», «лучшие мужи», «старейшины», «людя», «людье». Напомним, однако, что деление на знатных и простых людей — явление, присущее родоплеменному строю, где нет и намека на «классовое расслоение».⁴⁵² Оно свойственно и дофеодальным варварским обществам, не знавшим еще классового расслоения.⁴⁵³

Не подкреплен какими-нибудь фактами (помимо тенденциозного толкования летописной фразы «дерьжаху Деревьску землю») тезис о политическом господстве древлянской знати «над трудовым населением». Л.В.Черепнин не задумывается над тем, что править (управлять) и господствовать — далеко не одно и то же. Не считается он должным образом и с наличием жизнедеятельной вечевой организации у древлян, указывающей на общественную активность населения Древлянской земли, несовместимую с политическим всесилием знати.⁴⁵⁴ Бездоказательно утверждение историка о древлянской знати, живущей за счет труда свободных от частной зависимости общинников, хотя какие-то дары за исполнение общественно-полезных функций, связанных с управлением обществом, она от соплеменников получала. Но то были именно дары (добровольные приношения) типа полюдья,⁴⁵⁵ а не принудительные подати. И уже совершенно произвольным является предположение автора, будто знатные древляне жили трудом крестьян барщинников или оброчников, эксплуатируемых в «имениях отдельных феодалов». По поводу последнего предположения Л. В. Черепнин замечает, что «прямых данных здесь у нас нет». От себя добавим: тут нет и косвенных данных, иначе — никаких. Историк, стало быть принял желаемое за действительное.