Рабство и данничество у восточных славян

Сперва данью были охвачены не все уличи. Часть их еще сопротивлялась. Изъятие материальных ценностей сперва осуществлялось посредством прямого военного насилия без каких-либо соглашений и определений. Обложенные данью уличи играют сугубо страдательную роль, выступая в качестве объекта вооруженного разбоя. Затем возникает новая ситуация, когда со взятием Пересечена уличи прекращают сопротивление и все без исключения соглашаются («яшася») платить дань киевскому князю. Отношения Киева с уличами переходят в новую фазу, характеризуемую договором, соглашением, упорядочивающим взимание дани и устанавливающим ее размер, что в сущности означает приобретение ими некоторых прав, в частности платить дань по взаимосогласованной норме. В итоге уличи, несмотря на подчинение победителям, становятся в известном отношении субъектом межплеменных отношений, правда, приниженным и неполноправным вследствие завоевания. Право сбора дани, предусмотренной договором, Игорь снова передал Свенельду.

Л. В. Черепнин находит здесь доказательство установления вассальных связей «на ранней стадии процесса феодализации. Это была передача феодальным монархом своему вассалу не вотчины, находившейся у него в частной собственности и населенной зависимыми от вотчинника людьми, а территории, на которую простирались его права как верховного собственника. Выражением подвластности ему населения такой территории была дань».⁴²⁹ Мы считаем оправданной попытку "Я. В. Черепнина связать с передачей князем сбора дани своим приближенным формирование вассалитета на Руси X в. Но отождествлять этот вассалитет с феодальным вассалитетом нет должных оснований.⁴³⁰ Историк спешит с зачислением первых Рюриковичей в разряд феодальных монархов, обладающих правом верховной собственности на землю. Древняя Русь подобных монархов не знала.⁴³¹ Они есть порождение фантазии ученых чрезмерно увлекающихся идеей раннего возникновения феодализма на Руси.⁴³²

Нельзя к тому же переоценивать и сами факты передачи права сбора дани высокопоставленным мужам, приписывая это исключительно воле князей. Взять, к примеру, Свенельда. Будучи воеводой, он возглавлял народное ополчение, без которого не обходилось ни одно завоевание Киевом соседних восточнославянских племен. Для покорения и обложения данью этих племен князья нуждались в более мощной военной силе, чем княжеская дружина.⁴³³ Участие же Полянских воев в «примучивании» соседей давало им, а также их предводителям право на получение дани, распределяемой между отдельными воинами и аккумулируемой киевской общиной на общественные нужды.⁴³⁴ В качестве воеводы Свенельд мог пользоваться таким правом помимо княжеского пожалования, которому, следовательно, не нужно придавать значение исключительности. Вернемся, однако, к Игорю и его данническим делам.

Однажды «рекоша дружина Игореви: "Отроци Свеньлъжи изоделися суть оружьем и порты, а мы нази. Пояди, княже, с нами в дань, да и ты добудеши и мы". И цослуша их Игорь, иде в Дерева в дань, и примысляше к первой дани, и насиляше им муже его».⁴³⁵ Так читаем в Повести временных лет. Первая редакция Истории Российской В.Н. Татищева содержит сходный текст, а во второй присутствуют любопытные разночтения, мимо которых не может пройти современный исследователь. О чем там речь?

Осенью 945 года Игорь «нача мыслить на древляны, хотя возложити большую дань». Его намерение совпало с желанием войска «Свинелдовой власти». Воины просили Игоря, «чтоб велел им дать оружие и одежды или пошел бы с ними на древлян, где князь и они могут довольно получить. И, послуша их, Игорь пошел на древлян ради собрания дани. И возложи на них дань более преждния, но при том как сам, так и его воинство древляном учинили оскорбление великое».⁴³⁶ Новгородская Первая летопись, Летописец Переяславля Суздальского и Архангелогородский летописец также сообщают о насилиях над древлянами, чинимых князем и его воинами.⁴³⁷ Все эти известия, взятые в совокупности, позволяют разобраться в произошедшем.