Рабство и данничество у восточных славян

Что касается древлян, то они платили дань Олегу много лет, вплоть до смерти князя, о чем судим по записи летописца: «И деревляне затворишася от Игоря по Олгове смерти».⁴¹³ В Летописце Переяславля Суздальского вместо слова «затворишася» фигурирует «отвръгошясь»,⁴¹⁴ а в Никоновской летописи — «заратишася».⁴¹⁵ Древляне, как видим, встали за свою независимость от Киева. Дело дошло до войны. Об этом прямо говорят Новгородская Первая летопись и Архангелогородский летописец, извещая, что Игорь княжил в Киев, «воюя на Древяны».⁴¹⁶ Причина войны четко обозначена в Истории Российской В. Н. Татищева: «Древляне отложились от Игоря по смерти Ольгове, не хотя дань, ни войска давать».⁴¹⁷ Отказ древлян платить дань Киеву вызвал немедленную реакцию: «Иде Игорь на деревляны, и победив а, и возложи на ня дань болши Олговы».⁴¹⁸ Дань «болши Олговы» есть, конечно, наказание древлян за строптивость.⁴¹⁹ Право сбора древлянской дани Игорь вскоре передал Свенельду, который облегчил ношу данников, вернувшись к тому, что установил некогда Олег: «И дасть же дань деревьскую Свенделду, И имаша по черне куне от дыма».⁴²⁰ Княжеская дружина роптала: «Се дал еси единому мужеве много». Похоже, Свенельд собирал дань с древлян не постоянно, а с перерывами. На это, возможно, намекает еще одна запись Новгородской Первой летописи, отстоящая от только что цитированной на двадцать лет: «Въдасть (Игорь. — И. Ф¦) дань деревьскую Свенделду».⁴²¹ Второе пожалование датировано 942 г. Но три года спустя, в 945 г., за данью к древлянам ходил уже сам Игорь. Данное обстоятельство породило у М. И. Артамонова сомнение в передаче Свенельду вообще «права взимания дани в свою пользу».⁴²² По-другому оценивал упоминаемые летописцем события Л. В. Черепнин. Он писал: «Судя по Новгородской 1 летописи, право сбора дани с Древлянской земли получил на началах ленного пожалования дружинник киевского князя Игоря Свенельд… На эти доходы последний кормил и одевал собственную дружину… Но от доходов с древлян не хотели отказаться и другие дружинники Игоря, требовавшие от него полюдья в Древлянскую землю, хотя он и отдал ее в лен Свенельду. Под натиском таких претензий Игорь отправляется "в Дерева" и вторично собирает там дань, несмотря на то, что перед ним то же самое делал Свенельд».⁴²³

На наш взгляд, М. И. Артамонов был прав, когда говорил, что в 945 году древлянскую дань собирал только Игорь. Но он заблуждался, доказывая, будто Свенельд к сбору древлянской дани совсем не имел никакого отношения.⁴²⁴ Воевода ходил к древлянам за данью, но не постоянно, а только тогда, когда киевский князь жаловал его этим правом. То были, следовательно, эпизодические хождения, от случая к случаю, но отнюдь не ежегодные, по крайней мере не многолетние.⁴²⁵ Сомнительным представляется и утверждение Л. В. Черепнин; о сборе Игорем дани в Древлянской земле после того, как там побывал с той же целью Свенельд.

Помимо древлян, Игорь предоставлял Свенельду право сбора дани и с другого восточнославянского племенного союза — уличей, которые, как и люди «Деревской земли», оказывали упорное сопротивление Киеву, не желая оказаться в положении данников. Но Игорь в конце концов «примучи Углече, възложи на ня дань, и вдасть Свеньделду».⁴²⁶ Но не все уличи сразу покорились завоевателям. Не сдавался им «един град, именем Пересечен; и седе около его три лета и едва взя».⁴²⁷ С падением Пересечена, последнего оплота сопротивления уличей, положение их стало безнадежным, и они «яшася по дань Игорю».⁴²⁸

В истории с уличами обращает на себя внимание относящаяся к установлению даннической зависимости терминология, применяемая летописцем: до взятия Пересечена он прибегает к термину «возложи», а после сдачи города пользуется словом «яшася». Можно, конечно, объяснить данные терминологические отличия огрехами работы летописного сводчика, соединившего в своем повествовании разные записи об одном и том же событии. При всей источниковедческой привлекательности подобного объяснения оно не является, по нашему убеждению, единственно возможным. Нам думается, что за различием терминов проглядывает не столько редакторская техника древнего книжника, сколько отражение поэтапного, так сказать, утверждения данничества над уличами.