Работы о Льве Толстом

Но рядом с этим в статье высказывались взгляды, совершенно противоречившие позиции журнала. О требованиях, предъявляемых народом к образованию, Толстой писал: «Требования эти следующие: знание русской и славянской грамоты и счет. Народ везде одинаково и несомненно и исключительно определяет для своего образования эту программу и всегда и везде ею удовлетворяется, — всякие же ес­тественные истории, географии и истории (кроме священной), всякое наглядное обучение народ везде и всегда считает бесполезными пустяками. Программа за­мечательна не одним единомыслием и твердой определенностью, но, по моему мнению, широтою своих требований и верностью взгляда. Народ допускает две области знания, самые точные и не подверженные колебаниям от различных взглядов, — языки и математику, а все остальное считает пустяками. Я думаю, что народ совершенно прав» (77, 107). Здесь повторены те самые нападения на прин­цип «развития», которые смутили членов Комитета, и, конечно, эта точка зрения на образование не соответствовала взглядам журнала, проповедовавшего «хожде­ние в народ» и пропаганду революционных идей.

Толстой стоит за «натуральную» народную школу — с учителем, который был бы человек, близкий к мужику: «дворянин, чиновник, мещанин, солдат, дьячок, священник —- все равно, только бы был человек простой и русский». Повторяя Риля, Толстой утверждает, что народ «всегда предпочтет сельского городскому учителю», и особенно защищает церковнослужителей: «Церковнослужители суть самые дешевые учителя, так как имеют оседлость и большею частию могут учить в своем доме с помощью жены, дочерей, — и они-то, как нарочно, все обойдены, как будто они самые вредные люди» (77, 118, 119). Идеал толстовской «народной школы» ведет свое начало от старых славянофильских учений. Маленькие домаш­ние школы, без всяких научных «немецких» затей, без всяких взглядов, методов и теорий, без всяких естествознаний, историй и географий, — с грамотой, со счетом и со священной историей, с учителем-дьячком, попом или солдатом, которому не нужно ни книг Ушинского, ни 200 рублей жалованья, ни даже особого помещения («если хозяева-наниматели живут в курных избах, то и наемнику-учителю не при­стало этим брезгать») (77, 116). Появление подобной «педагогической исповеди» (так первоначально называлась статья) в «Отечественных записках» должно было производить странное впечатление; зато совершенно понятно, что «Гражданин» кн. В. Мещерского, давно обращавшегося к Толстому с просьбой о сотрудничест­ве, целиком перепечатал эту статью, заранее оповестив об этом своих читателей: «Сообщаем читателям приятное известие. Мы получили от графа Льва Николае­вича Толстого позволение перепечатать целиком его замечательную статью "О народном образовании", помещенную в прошлом году в "Отечественных записках" Печатание этой статьи отдельным приложением начнется с № 12».

Интересно, что в сентябрьской книге «Русского вестника» (т. е. одновременно со статьей Толстого) появилась статья К. Н. Цветкова «Новые идеи в нашей народ­ной школе», направленная тоже против новой педагогики и как бы инспирирован­ная выступлениями Толстого в Комитете. Местами автор говорит почти словами Толстого: «Развитие — это модное слово, без которого не обходятся никакие толки о школах. Сперва это понятие является в благоприличной форме: "народная шко­ла должна не только научать грамоте, но и развивать умственные способности учащихся"; потом затаскивается, искажается и опошляется: нам нужны не школы грамотности, а школы развивающие, нам не нужно школ грамотности, нам нужны развивающие учителя и развивающиеся ученики, хотя бы и те и другие были "снос­но безграмотны". Но что же такое это развитие?»[608] О Толстом в статье не упоми­нается, — вся она посвящена критике педагогических работ Н. А. Корфа («Наш друг» и «Русская начальная школа»); но надо полагать, что она появилась в «Русском вестнике» не без связи со статьей Толстого — как особый, очень хитрый ход со стороны редакции, считавшей Толстого своим сотрудником. Надо принять во внимание, что именно в это время велись переговоры между Толстым и редакцией «Русского вестника» о печатании «Анны Карениной». Толстой колебался и напи­сал было письмо Некрасову с предложением печатать роман в «Отечественных записках», как бы чувствуя себя связанным данным прежде обещанием «отплатить за услугу услугой»; но письмо не было послано, — и роман стал печататься в «Рус­ском вестнике».