Работа

В долгосрочной перспективе оказалось, что обкрадывание собственного народа и массовое тюремное заключение являются эффективными стимулами экономического роста на начальном этапе, но не оправдывают себя при продолжительном развитии. Советский Союз и другие страны государственного капитализма были вынуждены в конечном счёте перейти к использованию модели свободного рынка, которая предлагала больше возможностей для конкуренции, при этом сохраняя все иерархии, развившиеся за время существования так называемого социализма.

Но тюрьмы не потеряли своей роли при переходе от государственного капитализма к капитализму свободного рынка. По мере того как процесс индустриализации в более бедных странах заставил компании переместить производственные мощности в погоне за дешёвой рабочей силой, а ряд технологических инноваций просто–напросто отменил целый пласт рабочих мест, в США появился целый новый класс людей, которые оказались избыточными для системы массового производства. Это совпало с мощными государственными репрессиями против освободительных движений чёрных и коренных народов Америки в 1960–х. Что же могло сделать правительство, чтобы сохранить под контролем этот избыточный и буйный класс граждан? Ответ заключался в стремительном росте тюремного населения страны.

Сегодня в тюрьмах США томится не меньше людей, чем в советском ГУЛАГе на пике могущества Сталина. Это больше, чем общая численность вооружённых сил США, включая резервы. Тюремная индустрия использует беспрецедентно высокое количество средств наблюдения и контроля, но в результате создаёт прослойку людей, которым нечего ждать от капитализма.

Тюрьмы: корабли рабовладельцев на суше

Безработные и бездомные

Разве может быть где-то хуже, чем в тюрьме? Должно быть, ведь некоторые люди стараются попасть в тюрьму, чтобы пережить зиму.

Люди могут упасть в цене, как и любой другой рыночный товар. К работе применимы те же законы спроса и предложения: чем больше доступно рабочих, тем дешевле их можно купить. Безработная часть населения служит двойной цели снижения заработной платы и напоминания работающим товарищам об угрозе оказаться один на один с мусорным контейнером. Безработные унижаются вдвойне, когда вынуждены умолять взять их на унизительную работу, и это запутывает всех ещё больше, потому что стороннему наблюдателю кажется, что они и рады быть эксплуатируемыми, когда на самом деле это вопрос выбора наименьшего из двух зол.

Сто лет назад апостолы технологического прогресса заявляли, что прогресс освободит людей от работы и создаст общество, наполненное приятным досугом. И хотя новые технологии действительно уничтожили рабочие места, это в значительной степени использовалось для экономии средств работодателей, а не на благо всего общества. С точки зрения безработных, свободное время и доступ к ресурсам — это разные части экономического спектра. Вот и говорите теперь о том, что технология освобождает!

Да, капитализм производит богатство, но он также производит куда больше нищеты. Не существует верхнего предела накопления личного богатства, зато существует вполне определённый нижний предел, до которого можно грабить любого человека. Поэтому для существования нескольких миллиардеров требуется так много бедняков.

Безработица — это одна из форм исключения из рыночных отношений. Вторая — это бездомность. И обе они усиливают друг друга по линиям обратной связи. В США насчитывается более миллиона безработных. По всему миру таких больше миллиарда: люди живут в фавелах, лагерях беженцев и в ещё более худших условиях. Когда мы думаем о малоимущих, то на ум приходят самострой и самозахват на периферии крупных городов, но в ряде стран в подобного рода местах живёт бОльшая часть населения. Значительное число вновь прибывающих в такие места жителей руководствуется вовсе не поиском работы — их сгоняют с насиженных мест в результате уничтожения их традиционных жизненных укладов. Нужда в рабочей силе на фабриках стабильно падает, и трущобы функционируют в качестве накопителя нежелательных элементов в тех регионах, которые не могут себе позволить развитый сектор услуг. Смысл в том, чтобы удерживать эту часть населения в пределах досягаемости потогонных мастерских и заводов, но при этом подальше от богатых.