Работа

И вот, как и Форд до них, капиталисты реорганизовали процессы производства и потребления, чтобы сделать их более стабильными и прибыльными. С помощью новых коммуникационных технологий они распространили производство по всей планете, обойдя профсоюзные и повстанческие рабочие силы и эксплуатируя наиболее нищие народы. Работодатели отказались от модели долгосрочного найма ради более гибких форм занятости. Таким образом, были уменьшены риски, связанные непосредственно с рабочими. Масштабное производство, при котором корпорации экономили благодаря массовому производству нескольких стандартизированных товаров, было заменено целевым производством, при котором та же инфраструктура использовалась для производства разнообразных товаров потребления. Соответствующим образом были диверсифицированы и потребительские рынки, а массово произведённый индивид, конформист, который всё же представлял настоящую угрозу общественному порядку, был заменён бесконечно разнообразным спектром различных потребительских идентичностей. И вот рабочая сила, столь опасная в своём единстве, оказалась фрагментирована на множество мелких сообществ.

И снова эти перемены в производстве и потреблении немедленно отразились на всём обществе и самой планете. Общественные заводы США больше не производят рабочих, которые хотели бы всю свою жизнь провести за одной профессией. Бум промышленных городов прошлого века сменился опустошённым «Ржавым Кольцом», утыканным кафе и университетами.

Сегодня до сих пор существуют заводы, но компьютеризированное оборудование и обработка данных позволяют им использовать намного меньше живых рабочих. Этот стремительно растущий избыток рабочей силы в богатых странах был поглощён сектором услуг. В бедных же — лишившиеся работы бывшие рабочие должны заботиться о себе сами. Подобно тому, как Форд использовал машину в качестве модели, по которой организовал свой завод, сборочные цеха представляют собой модель, по которой организованы глобальные грузоперевозки, сети больших и малых производителей, с которыми заключают контракты и чью деятельность коородинируют гигантские корпорации: например, полезные ископаемые — из Индии и Бразилии, сборка — в Гонк–Конге, рынок сбыта — Лос–Анжелес. В отличие от заводов минувших дней эти сети неуязвимы для опасностей вроде сосредоточенной рабочей силы. Если где-то в одном узле этой колоссальной сборочной линии кто-то бунтует, то работа может быть с лёгкостью перепоручена другому узлу, даже если он расположен на другом конце света.

Как это ни парадоксально, но «постфордистская» экономика оживляет те самые виды трудовой деятельности, которые, казалось, умерли с появлением автоматизации. Поскольку ведущие гиганты индустрии больше не нуждаются в значительной части людей, которые оказались ограблены капитализмом, рабочих теперь можно нанимать на работу в дешёвые потогонные мастерские по всему миру. В эти низкотехнологичные ужасные цеха, которые не требуют особых затрат на машинное производство. Потогонные мастерские идеально подходят для удовлетворения быстро меняющихся запросов современной системы производства, которое может потребовать хитрые стежки в один день и футболки с рукавами в другой. Зачастую такие мастерские — единственный способ удовлетворить спрос, порождаемый потребительским рынком, основанным на новизне и уникальности миллионов различных продуктов.

В сложившихся обстоятельствах профсоюзы безнадёжно проиграли борьбу на флангах, а сам этот метод сопротивления устарел. В институционализированном управлении рабочим трудом для стабилизации рынка больше нет нужды, поэтому их полезность для капитализма исчерпана. Производство больше не зависит от ригидных демографических концентраций, которые в прошлом представляли угрозу для бизнеса. Антикапиталисты продолжают оглядываться в поисках новых форм сопротивления, которые бы заняли места профсоюзов и рабочих забастовок.

Учителя и студенты

Всякий, кому доводилось проводить время с маленькими детьми, знает, как любят они учиться. С самого раннего возраста они подражают всем вокруг. Без этого инстинкта, который позволяет каждому новому поколению перенимать знания и навыки предыдущих, наш вид давным–давно бы вымер.

Уничтожить это врождённое детское любопытство крайне тяжело. Приходится вырывать их из семей, изолировать в стерильных условиях с парочкой переработавших взрослых, учить их тому, что знания — это дисциплина. Приходится отправлять их в школы.