Рабиндранат Тагор

Он писал в одном из писем: "Моим картинам нельзя дать названий, так как на них не изображается никакой заранее задуманный сюжет. Внезапно какая-нибудь форма, истоки которой остаются для меня загадкой, срывается с кончика моего пера и обретает индивидуальность". Этот взрыв творческого неистовства, проявившийся в рисовании на уровне глубин подсознания, был столь же загадочен для него самого, как и для окружающих. "Что все это значит? — писал он. — Когда в книге моей жизни заканчиваются последние главы, властелину моей жизни заблагорассудилось предоставить мне эту невиданную возможность и средства, с помощью которых я мог сочинить эпилог". "Картины Тагора, — писала графиня де Ноай в 1930 году, когда в галерее Пигаль в Париже была устроена выставка его работ, — которые начинаются как проникновение духа в сон по призрачным, неуловимым спиралям, вырисовываются в самом процессе своего удивительного создания, и можно только удивляться мастерству, проявляющемуся во всем, вплоть до мельчайших деталей… Почему Тагор, великий мистик, внезапно, сам того не зная, выпустил на волю то, что в душе его издевается над миром, высмеивает его, а может быть, и презирает?

Я люблю Вас и еще больше восхищаюсь Вами, Тагор, с тех пор, как Вы сделали нам такие богатые и в то же время жестокие признания; но смогу ли я когда-нибудь вновь обрести того великого чистого ангела, которым Вы были, когда Ваши неслышные шаги по гравийной дорожке сада вызывали во мне мысли о моих, может быть, вымышленных грехах и о Вашей возвышенной невинности?"

Не так изысканно, но более определенно писал в том же году выдающийся философ-искусствовед Ананда Кумарасвами. "Выставка рисунков Рабиндраната Тагора представляет исключительный интерес, так как на ней мы видим, практически впервые, настоящие образцы современного примитивистского искусства. Правомерно задать вопрос, как это воспримут те художники и критики, которые так долго выдвигали и расхваливали более расчетливые примитивизмы, архаизмы и псевдоварваризмы европейского происхождения — восхитятся ли они действительно подлинным искусством? Это на самом деле оригинальный, на самом деле наивный способ выражения, уникальное свидетельство вечной молодости, сохранившейся в убеленном сединами и почитаемом человеке…

Поэт не давал описательных названий своим картинам — да и возможны ли они? Это не картины о вещах, а картины о нем самом. В этом смысле они, по-видимому, намного ближе к его музыке, чем к поэзии. В поэзии, по крайней мере в том, что касается ее содержания, он в первую очередь выступает не как изобретатель, а скорее как чуткий выразитель национальных традиций, поэтому его слова более взвешены и более выразительны, чем могут быть слова какого-либо индивидуального гения; поэзия ничего не открывает для нас в личности поэта, хотя и указывает на его общественную позицию. Живопись же — это очень интимное самовыражение, сравнимое с личной перепиской. Какую же разностороннюю и яркую личность она раскрывает… Стиль столь же разнообразен, как и темы… Средства всегда соответствуют цели; цель эта не искусство с большой буквы, не средство самовыражения, не урок, предназначенный для развития нашего ума, и не способ ухода от жизни самого художника, — это искусство без скрытых мотивов, абсолютно невинное, как сотворение мира".

1 марта 1929 года Тагор отплыл в Канаду по приглашению Национального совета по делам образования этой страны.

Затем последовали приглашения от нескольких американских университетов, и поэт вновь решился на поездку по Соединенным Штатам, несмотря на горький опыт, приобретенный восемь лет назад. К сожалению, при отъезде он потерял свой паспорт, и поэтому его ждали еще более жестокие испытания. Как пишет Джеймс Диз, "при отплытии из Ванкувера поэт был задержан в помещении американской иммиграционной службы, где его подвергли, по его словам, унизительному допросу. Среди прочего лауреата Нобелевской премии по литературе спросили, умеет ли он писать и читать. Оскорбленный поэт хотел было сразу же отменить свой визит в Штаты, но затем решил все-таки плыть в Лос-Анджелес, поскольку уже существовали договоренности о лекциях. Однако через несколько дней он прервал это долгожданное турне и отплыл на родину".