Р.А.Б.

– Которая первой грохнется в начале кризиса. «Мечтая, мы создаем будущее», – передразнил Кристину Загорецкий. – Нечего, Саш, рассусоливать, нужно думать, как максимально безболезненно переждать здесь кризис.

– Уважаемые коллеги! Руководство компании напоминает вам, – нежно запел женским голосом динамик, висящий в курилке, – что время, отведенное на перекур, составляет пять с половиной минут. Сверьте часы.

– Непременно, – выдернул Загорецкий шнур из динамика. – Сука… как же я ее ненавижу…

20

Первой жертвой начавшихся сокращений пал Старостин. В департамент пришло еще трое новичков с рыбьими глазами. Мы с Загорецким понуро ожидали своей очереди. Наша с ним история заканчивалась довольно смешно. Мы чудом избежали подстав, пересидели всех, кого могли пересидеть, и победили всех, кого победить теоретически не могли. И наша победа носила отныне славное имя «Крахт Тойз». Мы опять стали часто посещать бесшабашные вечеринки, оставляя жалкие остатки нашего теперешнего жалованья на лоснящихся от пролитого спиртного и пахнущих духами местных шалав барных стойках. Мы стали больше пить.

После одной из таких вечеринок, попрощавшись с Загорецким, я стоял на улице и с интересом следил за развернувшейся у входа в бар полемикой.

У джипа «Тойота Раф 4» стояли два клерка в распахнутых пальто и энергично жестикулировали, переругиваясь. В конце концов один из них, обведя руками вокруг, заорал:

– Я добился всего этого сам!

Видимо, ввиду имелись: джип – 1штука, джинсы, ботинки, пуловер с v-образным вырезом, серое пальто в «лапку» – 1 комплект, бар «Риал Маккой», расположенный у него за спиной, и даже курящие у входа в бар потасканного вида первокурсницы в количестве пяти штук.

Саунд-треком ко всему этому безобразию звучала песня группы «Барто» «Скоро, скоро», которой последние недели подпевала, кажется, вся Москва. Подпевала, подпрыгивая на высоких стульях барных стоек, ерзая задницами в офисных креслах, потея в салонах кредитных «фокусов», дергаясь на пятничных домашних вечеринках и лобызаясь на диванах «фешн-кафе» и клубов.

Скоро все ебнетсаааааааааааа,
не успеешь опомнитьсаааааааа!
Скоро все ебнетсаааааааааааа,
не успеешь опомнитьсаааааааа! —

неслось отовсюду.

Только успела смотаться в Европу,
Вернулась домой – уволили в жопу.
И вот уже сотни таких же, как я,
Сосем как одна большая семья, —

вторил хор карьерными губами московских секретарш, пиарщиц, креативщиц и туроператоров, подвывал надрывными от избыточного оптимизма голосами старших сейлс-менеджеров, супервайзеров, кикаунтов, девелоперов и финансовых контролеров. Каждый из поющих почему-то полагал, что эта песня не про него, а «про того парня».

Сначала казалось, что все это ненадолго. Обычный рыночный спад, за которым последует неминуемый подъем. Доллар вырос на два рубля, и всех это только забавляло, несмотря на то, что медиа-среда была наполнена стенаниями о надвигающейся катастрофе. Мы считали это обычной паникой, а в офисных кругах распространялась оптимистичная версия о том, что кризис затронет только банки и инвестиционные компании, помиловав торгашей. Начался тотальный обвал биржевых индексов, а доллар вырос еще на полтора рубля, но большая часть всех нас получала долларовую зарплату в рублевом эквиваленте, поэтому планктон ответил финансовому кризису «антикризисными вечеринками». Средней руки бары, небольшие клубы, пивняки и караоке забились менеджерьем. Места нужно было бронировать чуть ли не за неделю. Мы танцевали на барных стойках, срывали рубашки с себя и своих подруг, мы накачивались недорогим алкоголем и все отчаяннее ныряли в отчаянное веселье. Мы брали пример с более состоятельной прослойки, которая упивалась двенадцатилетним виски «Dewars» и шампанским «Ruinart» в местах типа «Рай», «Китчкок», «Опера» и «Сохо румз». Начался традиционный русский пир во время чумы. Веселье было не остановить. Жизнь продолжалась в пьяном угаре.

Через неделю катастрофически упала цена на нефть. Банки стали рушиться один за другим, и правительство не успевало вбрасывать в топку кризиса поленья похудевшего Стабфонда. Банкротились инвестиционные фонды, девелоперы, строительные и страховые компании. Поговаривали о банкротстве «Миракс-групп» и РБК. Начинался кризис неплатежей.

Потом стали рушиться сетевые ритейлеры. За ними торговые компании. Пошли первые увольнения. Сначала увольняли знакомых твоих друзей, потом самих друзей, и вот уже первые ласточки начали вылетать из гнезда твоей корпорации. Зарплату зафиксировали по курсу двадцать пять, несмотря на то что доллар неуклонно полз вверх. Потребительская корзина заметно дорожала.