Пылающий берег

Волосы на его груди были густыми и упругими, Сантэн почти неосознанно слегка коснулась их кончиками пальцев, а соски на плоской крепкой груди были серовато-розовыми и крошечными, но они затвердели и приподнялись под ее взглядом, и это был феномен, который и изумил, и очаровал девушку. Ей и в голову не приходило, что такое и с мужчинами случается.

— Поспеши, Сантэн! — сердито бросила Анна.

Сантэн вздрогнула, только теперь заметив, что разглядывает тело Майкла.

— Я пришел, чтобы поблагодарить вас, — сказал Майкл. — Я не собирался заставлять вас работать.

— Это нетрудно. — Сантэн все еще не смела взглянуть в его глаза.

— Без вашей помощи я мог просто сгореть заживо.

— Нет! — воскликнула Сантэн с излишней горячностью.

Мысль о смерти столь прекрасного существа была совершенно неприемлемой и невыносимой для нее.

Теперь она наконец снова посмотрела ему в лицо, и ей показалось, что сквозь череп Майкла просвечивает летнее небо, — такими синими выглядели его глаза.

— Сантэн, у нас много работы. — Тон Анны стал резче.

— Позвольте помочь вам, — с пылом вмешался Майкл. — Я отстранен… мне не разрешено летать.

Анна явно засомневалась, но граф пожал плечами:

— Лишняя пара рук нам не помешает.

— Это в качестве небольшой благодарности, — добавил Майкл.

— Но ваш прекрасный мундир…

Анна в поисках предлога посмотрела на его блестящие ботинки.

— У нас есть резиновые сапоги и рабочая одежда, — быстро произнесла Сантэн, и Анна вскинула руки, сдаваясь.

Сантэн подумала, что даже синяя serge de Nim, или джинса, как обычно называли такую ткань, и грубые резиновые сапоги выглядят элегантно на высокой стройной фигуре Майкла, когда он спустился в подвал, чтобы помочь графу вычистить стойла животных.

Сантэн с Анной провели остаток утра в огороде, готовя почву для весенних посадок.

Каждый раз, когда Сантэн по любому предлогу спускалась в подвал, она останавливалась неподалеку от Майкла, работавшего под руководством де Тири, и они застенчиво обменивались прерывистыми малозначащими словами, пока на лестнице не появлялась Анна.

— Где опять этот ребенок! Сантэн! Что ты вообще здесь делаешь?

Как будто Сантэн это знала.

Все четверо пообедали в кухне омлетом, приправленным луком и трюфелями, сыром и ржаным хлебом, с бутылочкой красного вина — на нее Сантэн согласилась, но ключей от винного погреба отцу все же не дала. Она сама принесла вино.

Спиртное смягчило настроение, даже Анна выпила стаканчик и разрешила Сантэн сделать то же самое, и разговор стал беспечным и легким, его прерывали взрывы смеха.

— Что ж, капитан, — граф наконец повернулся к Майклу с расчетливым блеском в единственном глазу, — не расскажете ли теперь, чем вы и ваша семья занимаетесь в Африке?

— Фермерством, — ответил Майкл.

— Арендуете ферму? — осторожно пустил пробный шар де Тири.

— Нет-нет, — засмеялся Майкл. — Мы работаем на своей земле.

— Землевладельцы?

Тон графа изменился, потому что, как это было известно всему миру, земля всегда была единственной настоящей формой богатства.

— И велики ли владения вашей семьи?

— Ну… — Майкл как будто смутился. — Они довольно большие… Видите ли, в основном ими занимается семейная компания… мой отец и мой дядя…

— Ваш дядя-генерал? — вставил де Тири.

— Да, мой дядя Шон…

— Сотня гектаров? — желал узнать граф.

— Немножко больше.

Майкл неловко поерзал на скамье, вертя в пальцах кусочек хлеба.

— Две сотни?

Граф смотрел так выжидающе, что Майкл не мог уже уходить от ответа.

— В целом, если учесть и плантации, и скотоводческие ранчо, и еще те земли, что у нас есть на севере… получится около сорока тысяч гектаров.

— Сорок тысяч?

Де Тири уставился на Майкла, а потом повторил по-английски, чтобы удостовериться в том, что не ослышался:

— Сорок тысяч?

Майкл смущенно кивнул. Он лишь недавно начал чувствовать себя не очень удобно из-за размеров семейных владений.

— Сорок тысяч гектаров? — почтительно выдохнул граф и тут же спросил: — И конечно, у вас много братьев?

Майкл покачал головой:

— Нет, я, к несчастью, единственный сын.

— Ха! — с явным облегчением произнес де Тири. — Ну, не стоит огорчаться из-за этого.

Граф похлопал Майкла по руке отеческим жестом.

После этого он бросил короткий взгляд на свою дочь и в первый раз понял, с каким выражением она смотрит на летчика.

«Да, бывает и такое, — подумал он. — Сорок тысяч гектаров и единственный сын!»

Его дочь была француженкой, она знала цену каждому су и франку, знала даже лучше, чем он сам. Де Тири нежно улыбнулся ей через стол. Она во многом была еще ребенком, но в других отношениях являлась рассудительной молодой француженкой. С тех пор как их управляющий сбежал в Париж, оставив счета поместья в полном беспорядке, именно Сантэн взялась за финансовые дела. Сам де Тири никогда не уделял особого внимания деньгам, для него единственной настоящей ценностью всегда оставалась сама земля, но его дочь была умницей. Она даже пересчитала все бутылки в винном погребе и окорока в коптильне. Де Тири глотнул вина и предался приятным мыслям. После всей этой бойни, скорее всего, останется совсем немного достойных молодых мужчин… и сорок тысяч гектаров!