Пыль у дороги

Ей казалось, что вместо тела у нее размоченный креолус. Бесформенная масса, склизкая, тяжелая и болезненная.

Ульрике это было не объяснить.

– Вставай, пора, – шепотом сказала разбойница.

– У меня все болит, не могу, – пожаловалась Эри.

– О, это же хорошо!

– Что хорошего? – она отвернулась к стене.

– Так оно и завтра болеть будет, и послезавтра, и послепосле…

– Значит, надо отдохнуть, – Эри накрыла голову одеялом.

– Нет, надо продолжать, – не отставала Ульрика. – В борьбе победишь и боль.

– Не могу, – бурчала она.

– Медведь лысый, поднимайся, – повысила голос разбойница.

– Не могу, – повторила Эри. – Извините.

– Так, – Ульрика потянула одеяло.

Эри согнулась пополам, вцепившись в свой край. Холод ударил в спину, по коже поползли мурашки.

– Что вы делаете?

– Подъем, сказала!

– Что случилось? – окликнул их заспанный Леонард.

– Малыш, объясни подружке, что боль нужно преодолевать, – Ульрика выпустила одеяло, и Эри упала обратно на ложе.

Гоблин приподнялся и глянул в их сторону. Выглядел растрепанным и заспанным.

– Эрри, советую встать. Рразогреешься, боль уйдет. Прравда. Да и для духа полезно.

– Легко говорить, когда у самого не болит, – пробурчала Эри, не выпуская одеяло. – Ну ладно, встаю.

Она нащупала ботинки и выпрямилась.

– Я жду на улице, – Ульрика вышла.

– А почему она зовет тебя малышом? – поинтересовалась, зашнуровываясь, Эри.

Лео пожал плечами:

– Какая рразница, как тебя называют. Главное же, кто ты есть.

– Да? Ну, вообще, верно, – она подтянула штаны и принялась заправлять ремень. – А я вот всегда обижалась и на остроухую, а особенно на ведьму...

– Ты не ленись, Эрри, тренирровки еще прригодятся.

– А ты в Аргоне тоже вот так?

– Я рработал. Это и вполовину не так весело, поверрь, и я хоррошо знаю, как это болит.

Эри потупила взгляд.

– Извини.

Отблеск горящих в центре шатра угольков играл в черных глазах гоблина.

– Не ссоррься с ней, ладно?

– Ладно, – Эри застегнула куртку и про себя добавила: «И пусть она меня вконец замучит».

* * *

– Знаешь, бельчонок, в чем твоя проблема? – говорила Ульрика, наблюдая за тренировкой. – Ты считаешь себя жертвой. Прямо как твоя подружка. Как ее? Елена? Но та хоть наслаждается этим, а ты только страдаешь.

Эри отжималась.

– Не. Понимаю. О чем. Вы, – выдавила она из себя.

– Не знаю, что там у тебя в прошлом, но наверняка в родной деревне обижали. Остроухая, странная. Может, и мальчик даже какой отверг. Что, угадала? Во-от. А потом вся такая несчастная в странствиях. Одинокая, непринятая и непонятая. Жива по милости добрых людей, да?

– Нет, – с силой выдохнула Эри.

– Да, – кивнула себе Ульрика. – А теперь еще и злая тетка по твою душу. Нет, бельчонок, ты это прекращай. На жертву всегда будут и ножи, и хищники. И добрые люди, готовые подсказать дорогу. Да не в ту сторону. Уж не знаю, веришь ли ты в судьбу или предназначение, это дело личное, но в себя ты верить обязана. Закончила? Еще тридцать приседаний.

– Но как? – взмолилась Эри.

– Не стони, а делай. А я пока расскажу тебе кое-что о жертвах. Это ведь не просто слабые люди, тростинки на ветру. Это пустые бутоны, в которых цветка нет. А если и есть, то ягоды потом все равно не будет. Потому что они всю жизнь озабочены собственным жалким существованием. Собирают несчастья, как бусины на нитку, а потом перебирают или, пуще того, рассказывают кому-нибудь. С упоением и со слезинкой на глазу…

– Но я такой не буду, – возразила Эри, морщась от боли в мышцах.

– Будешь, если не перестанешь считать себя жертвой.

– А я и не считаю, – упрямилась она.

– Да? Тогда скажи, что ты сейчас делаешь?

– Выполняю дурацкие упражнения...

– Потому что...

– Потому что вы… – Эри осеклась. В зеленых глазах мелькнул огонек прозрения. – Потому что они сделают меня сильнее, – закончила она.

Разбойница улыбнулась.

– Чего стоишь, еще серию отжиманий! – скомандовала она.

Эри выдохнула и опустилась на колени. Руки дрожали от напряжения, но ненавидеть Ульрику почему-то расхотелось.

* * *

Прошло шесть недель.

Снег под ботинками больше не хрустел. На подошвы липла грязь, с лап елей капала вода. Сырость продирала сильнее мороза, но солнце уже пекло по-настоящему.

Эри чувствовала весну кожей. Проснулась она раньше времени, торопливо оделась и выскочила на улицу. Новая стоянка была меньше, палатки стояли впритык. Потому вместо обычных десяти она пробежала пятнадцать кругов и уже начала отжиматься, когда показалась Ульрика.

Разбойница перетянула темные волосы лентой и присоединилась к Эри. С недавних пор они стали тренироваться вместе.

– Ты знаешь, какой сегодня день? – спросила Ульрика. – Солнцестояние. Новый год.

– Правда? И что-то будет?

– Погуляем. И ты присоединяйся.

– Нет, – она мотнула головой.

– Да не бойся, уже давно к тебе все привыкли.

– Я не боюсь. Я просто не хочу.

– Бедная маленькая девочка, – щелкнула языком Ульрика. – Все хотят ее убить и изнасиловать. Медведь лысый, сколько можно у Лео в палатке сидеть?

Эри поднялась и отряхнула штаны.

– Я ему помогаю. Учу и учусь.

– Ах, ну да. Ладно, – Ульрика распрямилась. – По случаю я тебя тоже кое-чему научу.